Ведущую роль в истории создания московской патриархии сыграл, впрочем, не царь, а его шурин и серый кардинал – Борис Годунов. На него возложили ответственность за переговоры с иерархами антиохийским в 1586-м и константинопольским в 1588 году. Митрополит Московский Иов, возведенный в 1589 году на патриарший престол, принадлежал к кругу Годунова. Головокружительная карьера Годунова, сына вяземского помещика из не слишком известного рода, началась в годы опричнины, а завершилась на царском троне.
Царь Федор Иоаннович умер в январе 1598 года в возрасте сорока лет, оставив жену бездетной, монархию – без наследников, а страну – без династии. Единокровный брат, царевич Дмитрий, погиб в 1591 году при загадочных обстоятельствах. От жены Федора, Ирины, царская власть очень скоро перешла к ее брату Борису. Так пресеклась династия московских Рюриковичей, чья родословная давала основания Ивану Грозному заявлять о своем “германском” происхождении и которая легла в основу московского мифа о преемственности Риму, Царьграду и Киеву. Родословная Годуновых восходила к татарскому служилому мурзе, а не великому князю Киевскому. Впрочем, благодаря политической ловкости Годунова передача трона за пределы старой династии произошла довольно легко. Его избрал царем Земский собор – совещательный орган, впервые созванный Иваном Грозным и представлявший различные сословия русского общества.
1 сентября 1598 года – в первый день нового года, исчисляемого от сотворения мира (Россия перейдет на новый календарь с новолетием 1 января лишь в начале XVIII века при Петре I) – высшая знать собралась в Успенском соборе Кремля, где Бориса венчали на царство. Он выступал в окружении свиты. Один из бояр нес шапку Мономаха, другой – скипетр, третий – державу (“яблоко царского чина” на языке того времени). Годунов взошел на престол, верный патриарх Иов возложил на него венец и вручил прочие царские регалии. В новое столетие Россия вступала с новым тандемом мирской и духовной власти, новой и (казалось) перспективной династией. Традиционное вступление на трон сулило радужное будущее.
Однако начало XVII века принесло России неисчислимые беды. Внезапная смерть Бориса в апреле 1605 года, в разгар народных волнений, погрузила Московию в длительный и кровопролитный политический кризис, гражданскую войну и иноземное вторжение, названные Смутным временем. В течение восьми лет правители сменяли друг друга на московском престоле. Монах-расстрига Григорий Отрепьев объявил себя царевичем Дмитрием, якобы выжившим сыном Ивана Грозного, царствовал чуть меньше года, с июня 1605-го по май 1606-го. В мае 1606 года он был убит сторонниками князя Василия Шуйского, одного из потомков Рюрика. В июле 1610 года свергли и Шуйского. Новым претендентом на престол был королевич Владислав, сын польского короля Сигизмунда III, – впрочем, король и сам желал занять русский престол. Польские войска заняли Москву. Смута закончилась в 1613 году, когда, после изгнания из Москвы поляков, Земский собор избрал царем Михаила Романова – родоначальника новой династии.
Тяжкие испытания привели к переменам в русской исторической, политической и культурной идентичности, сформировавшейся в течение предыдущих полутора веков, после падения татаро-монгольского ига. С одной стороны, кризис положил начало процессу отделения особы царя от государства, которым он правил, – это заложило фундамент современной русской нации. С другой – патриотическая реакция на польское вторжение, ставшая важнейшей частью кризиса и углубившая его, связала верность царю с любовью к “земле” и церкви. Предательство одного из элементов триады с официальной точки зрения становилось изменой и двум другим.
Если вдуматься в то, какими словами русских призывали выступить против иноземных захватчиков, самыми важными были защита веры и православной церкви. Страна не имела правящей династии или легитимного светского органа для управления государством, следовательно, церковь приобретала особое значение. Архипастырь наконец вышел из тени государя, где находился с самых первых дней Московского царства, и претендовал теперь на роль главного игрока не только на духовном, но и на светском поле. Эта миссия досталась Гермогену – третьему московскому патриарху. Избрали его в июле 1606 года, в возрасте около 75 лет. По меркам того времени Гермоген казался дряхлым старцем. От него не ждали перемен, но получилось, что как раз их он и принес.