В 1674 году угроза городу уже с турецкой стороны подвигла те же круги заявить о законности прав царя на Киев в историческом трактате под названием “Синопсис, или Краткое собрание от разных летописцев о начале славено-российского народа и первоначальных князей богоспасаемого града Киева, и о житии святого благоверного великого князя Киевского и всея России первейшего самодержца Владимира, и о наследниках благочестивыя державы его Российския даже до пресветлаго и благочестиваго государя нашего царя и великана князя Алексея Михайловича, всея Великия, Малыя и Белыя России самодержца”.
Книгу напечатали в типографии Киево-Печерской лавры. Приписывают ее обычно Иннокентию Гизелю, архимандриту того же монастыря. Книга вызвала большой читательский интерес, причем не только в Киеве. Второе и третье издания вышли в 1678 и 1680 годах. “Синопсис” стал своеобразным продолжением киевского летописания. Автора занимает история Киева, церковная история Руси, а также проблема национальности. “Синопсис” представлял киевоцентричное видение Руси и ее истории. Принципиальным является образ Москвы как второго Киева.
На страницах “Синопсиса” Киев предстает колыбелью русской династии, государства и церкви. Не менее важен статус древней столицы как родового гнезда “российского народа”. Глава о возникновении города носит название “О преславном верховном и всего народа российского главном граде Киеве и о начале его”3. Как представляет себе “российский народ” неизвестный автор? В “Синопсисе” “российский народ” назван также “славенороссийским”, то есть он принадлежит к славянам. Он явно включает и правителей Киева и Москвы, то есть предков сегодняшних украинцев и россиян. Таким образом, автор начал отходить от традиции предшественников по украинскому летописанию, которые вслед за польскими хронистами проводили четкое различие между народами Руси и Московии.
“Синопсис” стал первым учебником истории в Российской империи. В XIX веке число изданий достигло уже тридцати (не считая рукописных копий). Благодаря этой книге многие русские не только узнали основные события древенерусского минувшего, но и пришли к осознанию самих себя как народа-нации. При этом такой народ вовсе не был строго великорусским – ведь история Московского государства по “Синопсису” была неотделима от истории Киева и земель, именуемых тогда Малой и Белой Русью. Автор текста подталкивал читателя к тому, чтобы увидеть в завоеваниях Алексея Михайловича не столько оборону веры и утверждение династических прав, сколько объединение исторически единого народа. Это была революционная идея для того времени.
“Синопсис” пропагандировал не только образ русского народа, идущего из Киева, но и религиозную общность подданных Романовых и тех, кто еще недавно признавал власть королей-католиков. Далеко не все восприняли эту конструкцию благосклонно, учитывая, что единство предполагалось на основе киевского православия. Противовесом ему стала позиция старообрядцев – противников киевского влияния на московское православие, восставших против царя, который поддерживал нововведения. Протопоп Аввакум, один из вождей раскола, заклинал государя блюсти старинный русский уклад и не пренебрегать родной речью: “Ты ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком – не уничижай его и в церкви, и в дому, и в пословицах. Как нас Христос научил, так и подобает говорить. Любит нас Бог не меньше греков”4. Еще более пылко Аввакум обличал элементы католической практики, внедряемые в Москве киевскими интеллектуалами вроде Симеона Полоцкого. Тот переехал в столицу в 1664 году и стал одним из злейших врагов мятежного протопопа. “Ох, ох, бедная Русь, чего-то тебе захотелося немецких поступов и обычаев?!”5 – вопрошал Аввакум в одной из своих бесед.
Если Русь протопопа Аввакума отвергла авторитет монарха, Русь Симеона Полоцкого подхватила его. Выпускники Киевской коллегии принесли в Москву не только религиозные новшества и идею народа-нации – они же обогатили элементами западной светской культуры образование, словесность, изобразительные искусства, театр. Никто не поддерживал подобную модернизацию русской идентичности так ревностно, как царь, а со временем император Петр I.