Я глянула на все еще торчавший из стены тонкий стилет и выдрала его оттуда, уверенно убирая за пояс и прикрывая краем вязанной черной жилетки. А нечего добром раскидываться во все стороны. Метнул в меня — значит, больше не надо, а мне же пригодится.
Убрала руки в карманы штанов и вернулась к спуску.
Но вчерашним отдыхом была относительно удовлетворена — вонгольский босс не разочаровал. Вполне себе обычный человек, без выкрутасов и лишнего высокомерия. Казался немного запуганным и рассеянным, но веселиться явно умел и любил, и к концу в нашей компании даже расслабился. Хотя своим поведением и раздражал — мог быть и серьезней, а не дергаться каждый раз от лишнего движения, растерянно озираясь. Видимо, в кругах мафии жилось ему напряженно.
Распрощались мы довольными, после того, как до поздней ночи разглядывали у гостиницы развод мостов. Нелепому боссу все понравилось, а после он сел в машину с японцем и укатил в сторону аэропорта.
Саваду тоже дела не ждали — из всей их толпы он и его друг единственными задержались в городе. И как-то слабо верилось, что только ради экскурсии.
Сергея и Инну тоже отвезли ночью в приют, а Колю домой — тот вообще там не появлялся несколько дней и ему предстояло объясняться с единственной родственницей, где тот пропадал.
В холле пересеклась с Реборном, который в приподнятом настроении шел в сторону ресторана. Видимо, тоже на завтрак. Репетитор заметил меня и бодро подскочил, идя по левую руку.
— Ты довольно рано, глупый ученик, — любопытно заметил он, скорее всего, напрашиваясь на ответ. — Я уже хотел идти тебя будить.
Ага, как только бы завтрак закончился, чтобы снова попенять, что я все пропустила.
— Дела, — коротко ответила и вошла в ресторан, направляясь к излюбленному столику у аквариума.
Ресторан за эти дни напоминал столовую, где за приемами пищи собирались подчиненные отца, как рядовые, так и офицеры. И, смотря со стороны на этих людей, которые говорили на самых разных языках и были самых разных национальностей и рас, что-то не верилось, что сидишь в окружении отпетых убийц и наемников. Хотя нет — по выправке видно, что люди боевые, по цепким глазам и взглядам ощущалась опасность, пробиравшая до дрожи, но мимика и жесты свободны и располагали.
Встреть такого человека на улице без его формы, то никак не примешь за опасного убийцу.
Просто человек. Как и сотни вокруг.
Как тренер из клуба, дядя Миша, который в прошлом тоже служил в Варии. А ведь по нему и не сказать… максимум, что военный в отставке.
Я отвлеклась от разглядывания людей, переключаясь на завтрак, поданный официанткой, — омлет с зеленью и помидорами и сладкий чай.
— И какие у тебя планы? — стоило закончить есть и переключиться на напиток, как заговорил Реборн. — У тебя еще уроки итальянского…
— Придется перенести, — я окинула его хмурым взглядом.
Точно ведь, он везде следовал за мной, потому и спрашивал, куда мы пойдем, чтобы заодно и впихнуть очередной урок.
— Надо в приют заглянуть.
Репетитор вскинул бровь, но на меня не посмотрел, отдавая предпочтение черному кофе.
А я объясняться не планировала.
Надо — значит, надо.
Сегодня тридцать первое декабря. Какой-никакой, но праздник, и было бы правильно навестить тех, с кем прожила четыре года.
У меня не было толковых подарков, да и выглядело бы это как откуп. И единственное, что могла предложить — это те самые деньги на карточке, которую вчера дал отец. Можно было бы и заказать что-нибудь… но на всех не хватит. Разве что мелочь на память.
Лучше лично навестить.
Да, может, я и вырвалась из приюта, но это не повод забывать тех мелких, что все эти годы действовали на нервы, шумели, утягивали в свои проблемы, и с любой неприятностью в соплях и слезах бежали ко мне, а после к воспитателям. Как они на дни рождения готовили нелепые сюрпризы, оказывали внимание и понимающе оставляли в тишине библиотеки, если у меня не было настроения.
Мы держались вместе, ведь знали, что кроме нас больше никого нет друг у друга.
Может, я часто грубила и была резка, не такая уж дружелюбная и энергичная, но этого в достатке у Сергея, который с радостью делился эмоциями с другими.
А я могла быть благодарной.
— Ты куда? — уже в холле, когда с Реборном направлялись на выход, а я на ходу застегивала верхние пуговицы теплого пальто, остановил серьезный голос отца.
Я обернулась к мужчине, который как раз вышел из лифта, а за его спиной шли тот блондинистый офицер и парнишка с зелеными волосами. Было хорошо заметно, что настроение у Занзаса отсутствовало — взгляд тяжелый и мрачный, весь напряжен и немного на взводе.
— Надо, — только и ответила я, на что получила хмурый взгляд, который требовал объяснений.
Но я упрямо ответила таким же взглядом, наплевав, что человек передо мной явно зол и лучше бы сдерживать свой крутой нрав.
Даже люди недалеко от нас заметно занервничали и поспешили разойтись кто куда, на всякий случай.
— Шапку надень. Позвонишь, когда надо будет забрать, — в конце концов, раздраженно произнес отец и махнул рукой, отпуская.
Он что-то еще, не оборачиваясь, холодно бросил своему сопровождению и ушел в ресторан. Те двое остались в холле. Вчерашний офицер, что одаривал восхищенными взглядами и звал «сыном босса», поспешил за отцом, что-то возбужденно говоря на итальянском, но его проигнорировали.
Так, это был приказ для этого дуэта идти со мной?..
Хм-м, судя по широкой улыбке блондина, видимо, да.
— Ye-es, bo-oss! — в спину Занзаса протянул зеленоволосый парнишка и после уставился на меня.
Блядь, мне еще одних нянек не хватало.
Я резко развернулась и распахнула прозрачные двери, выскакивая на улицу и на ходу доставая из рюкзака проклятую шапку.
Холодно. Серо. Мерзко.
Все, как всегда.
В такую погоду хотелось сидеть дома у батареи, а не тащиться хер знает куда.
Передернув плечами и запахнув ворот пальто сильнее, прячась от колючего ветра, я двинулась верх по улице, к метро. Реборн ни на шаг не отставал, тоже неприязненно морщась от встречного ветра. Мое сопровождение шло за спиной, изредка переговариваясь на итальянском и посмеиваясь, но я на них даже не оборачивалась, чтобы проверить.
Шли и шли. Ладно. Главное не лезли под руку.
Только в метро заметила, что у тех вместо варийской формы обычная одежда, тогда как из гостиницы они выходили в той. Иллюзии?
Удобно.
Весь путь проходил без лишних разговоров — никто меня не дергал и не пытался втянуть в беседу, хотя взгляды спутников раздражали.
Было почти одиннадцать, когда, наконец, приблизились к приюту. Я решила сократить путь, походя знакомыми переулками старых высоток, притиснутых столь близко, что соседи могли через окна пожать друг другу руки. Район старый, и за красивым розовым и белым фасадом с широких улиц порой прятались серые и кривые дома, приятные глазу в своем безобразии.
Иногда посмотришь на такое здание и, казалось, что вот-вот и то развалится. Ан нет, упорно переживало день за днем, исходило трещинами, ржавело металлом, но стойко переносило время.
Мы пересекали очередной крохотный двор, больше напомнивший коробку. Вдоль стен подтаявшие сугробы, под ногами слякоть, смешанная с песком, над головой переплетения проводов на фоне серого неба. У крыльца старая машина с открытыми дверьми, откуда доносилась отвратительная музыка, а на ступеньках сидела группа из молодежи.
Похоже, кто-то уже начал отмечать.
Но чутье заговорило о раздражающих неприятностях.
Хотелось закатить глаза к небу и спросить у него — почему сейчас?
Почему на фоне всего произошедшего, когда уже столько дней рука об руку с мафией, мне собрались доставить проблем местные гопники, которые явно приняли нашу группу не за тех.
А, нет.
Просто меня узнали.