Въехав на территорию, его направили в сторону парковки, где стояло множество машин.
Сам передний двор состоял только из просторной парковки, куда и вертолет бы сел, — и, наверное, садится, когда надо, — ровного газона и башни охраны у въезда. Ничего лишнего, никаких украшательств. А судя по характерным следам — все это было убрано или уничтожено. Явно при захвате.
На входе в дом все та же охрана, которая хоть и окинула мужчину внимательным взглядом, но пропустила, следуя приказам свыше. А Занзасу на это было смешно — чтобы его, да после каждого шага так проверяли… тут явно сидели параноики.
Либо местные не знали его, что вероятней.
В таком случае хорошо, что он в особняк приехал один на арендованной машине, а небольшая команда прикрытия осталась в городе с девятой группой. Конечно, Акула тоже рвался с ним в Колумбию, чтобы высказать все племяннице, но Занзас оставил на того Варию.
Кто знает, на сколько затянется приезд Занзаса к дочери?..
Его никто не встречал и не провожал, оставив в особняке один на один.
В холле как ходили патрульные, так и мелькали слуги из местного гражданского населения.
В интерьере преобладали светлые оттенки и минимализм — порой мужчину удивлял аскетизм дочери, которая переносила тот на окружение. Тяжелое детство и жизнь в приюте явно оставили в ребенке след. И если некоторые с радостью после такого ныряли в роскошь, принимая ту как данность, то Вик сторонилась богатств и относилась к ним с подозрениями.
Но аскетичный дизайн особняка смотрелся крайне стильно, показывая хозяина как человека, который умеет ценить и видеть.
А еще каждый метр дома был пропитан Пламенем дочери. И даже искать ее не надо было — клубок из раздражения и злости явно ощущался в другой части особняка, куда он и пошел.
Несмотря на казавшуюся свободу, за каждым его шагом следили, он это прекрасно чувствовал.
И ему даже створки двери распахнули, пропуская в просторный конференц-зал, утопавший в полумраке, с полукруглым столом, где в центре восседала Кристина, а по правую и левую руки от нее люди, нервно и взволнованно дергавшиеся, а кто-то и в страхе.
Проектор на стене показывал карту Латинской Америки, центрированной на северной ее части, с пометками, стрелками и цветовым обозначениями территорий разных кланов и картелей. Их территория имела яркий оранжевый цвет и охватывала все прибрежные регионы Карибского моря и Мексиканского залива — малая часть Венесуэлы штрихом, Колумбия, Центральная Америка и Мексика. Чем-то напоминало змею, начавшей свой путь с севера на юг. Либо того самого соболя на нашивках охраны особняка — крадущегося сверху вниз. А те полосы на гербе — подконтрольные страны. Ведь не считая Венесуэлы, где их влияние явно слабое, Вик умудрилась построить Империю, включающую в себя семь стран.
Занзас действительно впечатлен.
За спиной Висконти был длинный стол, за которым в мягком кресле вольготно сидела Вик в мужской иллюзии, прикрыв глаза. Перед ней на столе ноутбук и пистолет — тот самый, что был подарен отцом в первый Новый Год.
Когда он вошел, то все взгляды сразу обратились в его сторону, лишь Вик не шелохнулась.
Мужчины, среди которых Занзас узнал несколько глав местных криминальных кланов, кто удивился, кто напрягся, кто возмутился, а кто банально пришел в ужас. Мусор. Даже у половины не было в наличие Пламени, а у других оно еле трепетало, подавленное Яростью его дочери, которая угнетала присутствующих.
Кристина не выглядела хоть как-то впечатленной — держать себя в руках девушка научилась. Поэтому просто рвано кивнула в приветствии.
— Папа, — ровно произнесла Вик и приоткрыла сверкавшие алым глаза.
Занзас заметно сбился с шага от обращения.
Вик никогда не звала его так.
Присутствующие заметно напряглись и стали переглядываться друг с другом, кидая взгляды и на пришедшего мужчину.
Дочь резво подскочила на ноги, подхватила пистолет, пряча в кобуру на пояснице, и отошла от стола, захватив ноутбук и махнув рукой Кристине, чтобы та продолжала без своего начальства.
Без дальнейших разговоров они покинули зал и двинулись по коридорам. Занзас шел рядом, отметив, что ребенок почти сравнялся с ним ростом, и это определенно не было частью иллюзии.
Небольшая комната, куда его привели, оказалась кабинетом все в том же стиле минимализма. Даже на рабочем столе ничего не было — Вик поставила лишь ноутбук, который с собой и принесла. Похоже, с ним она редко расставалась, если даже Занзас помнил аппарат, с которым его дочь и дома таскалась в последний год. Полумрак слегка развеивало чуть приоткрытое боковое окно, и слабый ветер трепетал серую занавес.
Занзас занял кресло напротив стола и требовательно уставился на ребенка — хотя какой ребенок, ведь ей уже восемнадцать лет. Вик не торопилась что-либо говорить или объяснять, хмуря брови и поглядывая в окно. Затем она растрепала ладонью волосы, где переплетались знакомые алые бусины и нитки, тем самым развеяв иллюзию.
Девушка действительно была высокой. С длинными и прямыми черными волосами до лопаток, убранными в свободный хвост, где мелькали нити и бусины. Женственной фигурой и аккуратными чертами лица, на котором мрачность и хмурость явно не смотрелись. Как и любовь к черной и удобной одежде — свободная однотонная футболка и узкие джинсы с ремнями на левом бедре с ножнами, где скрывался подаренный Реборном нож; на правой руке браслет из черной кожи с серебряными тонкими пластинами.
Было заметно, что дочери не по душе нахождение здесь родителя, но она мирилась с действительностью, обдумывая, как бы избавиться от нежеланного гостя.
Это задевало и обижало.
— Я все еще жду объяснений, — строго заметил Занзас, не отводя взгляда.
Вик села и положила руки на стол, сцепляя пальцы и стараясь не встречаться с отцом глазами.
— Тебя здесь не ждали, — спустя долгие минуты молчания все-таки произнесла девушка.
— Да? — насмешливо вскинул бровь ее отец. — Казалось, как раз наоборот.
Собеседница криво усмехнулась.
— Они все равно не смогли бы тебя задержать. Так что нет смысла зря разбрасываться людьми и препятствовать.
— Поэтому меня и пропустили, — понимающе кивнул мужчина.
— И я прошу тебя вернуться назад, — Вик выпрямилась и нахмурилась, смотря на свои руки.
— Нет, — холодно ответил Занзас, а дочь вскинула голову, наконец заглянув в его глаза.
С недовольством. Раздражением, которое так старательно топила в себе, чтобы не сорваться на родителе. Казалось, кинь мужчина одну искру, и дочь взорвется.
Но она прикрыла веки и тяжело вздохнула, с силой сцепив пальцы, будто таким образом не давала себе сделать ничего лишнего.
Неужели она думала, что ее отец легко согласится, развернется и отчалит в Италию после всего, что девушка здесь устроила, напрочь и довольно нагло игнорируя родителя весь год? Это было слишком наивно с ее стороны.
— Ты здесь совершенно не нужен, — холодно произнесла Вик и твердо посмотрела на отца.
Заметно напряглась, когда мужчина резко поднялся на ноги и подошел к столу, нависая над ребенком. Он зло сощурил алые глаза, смотря сверху вниз на дочь.
— Ребенок… — тихо с затаенной яростью обратился он. Один словом передавая все свое отношение к данной ситуации и просьбе дочери.
— Я уже давно не ребенок, папа, — Вик не меняла тона, встретив мужчину таким же взглядом и уверенностью.
Занзас усмехнулся.
— Для меня ты всегда останешься ребенком.
Дочь поморщилась и свела недовольно брови.
— Поэтому, если ты сейчас не объясняешь все, то через четырнадцать часов будешь это все рассказывать сначала передо мной на Сицилии, дома, а после перед Вонголой и всем Альянсом, — с угрозой, не повышая голоса сказал Занзас.
Вик сощурилась, а глаза затопила обжигающая ярость.
— Это не твое, и уж тем более не их дело, — сквозь зубы произнесла она.