Если это была шутка, то беспорно плохая. Не в духе Игоря – он никогда не издевался подобным образом над людьми. К тому же, кто бы стал делать подобное? И вести после себя как ни в чём не бывало? Столь открыто и живо улыбаться, словно действительно прошла неделя?
***
— Лепота-а, — протянул Игорь, выныривая из воды.
Лёша остался на берегу. Холод не исчезал. Вода казалась ледяной, порывы горячего ветра вызывали мурашки на коже, волоски на руках и ногах вставали. Ему на самом деле было холодно.
Но беспокоило его совсем другое.
Рассказать придётся, но как? Каким образом донести такую мысль, о которой, похоже, Игорь не подозревает?
Это казалось ещё более невозможным, чем его внезапное появление.
— Окунись, — посоветовал Игорь.
— Не, не хочу.
От взгляда на блестящую реку по коже снова прошлась дрожь.
— Ты заболел?
Лёша пожелал, чтобы всё было именно так. Он заболел. Воспоминания воспалились и создали образ старого друга и ушедшего лета, к которому уже никогда не возвратиться.
— Нет.
— Мне не нравится, что ты такой унылый, — не останавливался Игорь. — Что не так?
Порыв, который шёл от Игоря, упорство, с которым он намеревался докопаться до истины, и честные глаза, которые зарекали не отпустить, пока он не узнает, доказывали самые худшие опасения.
— Не могу сказать. Хочу… но не знаю как.
— Скажи как есть.
Именно такого ответа Лёша ожидал. Именно так всегда думал и делал Игорь – он шёл напролом, говорил прямолинейно и не боялся последствий. Не думал о последствиях.
— Не могу.
— Не хочешь ты – в этом дело.
Лёша покивал. Он не мог.
Река едва шумела. Течение было тихим и неспешным. Вода стояла там, где было поглубже. Лёша хотел оказаться там – под толщей прозрачной, незамутнённой воды, чтобы она очистила его мысли и помогла собраться. Сообразить. Он очень хотел, чтобы правду, вместо него, сказал кто-нибудь другой.
Он только разжал губы, как услышал:
— Откуда у тебя этот шрам?
Игорь смотрел на правую лодыжку. На светлой коже, слегка посиневшей от холода, выступала белая полоса.
Лёша получил его летом, после первого курса.
— И мышцы… когда ты только накачался? — Игорь приложил руку к виску, словно начал подозревать неладное.
Он не мог не заметить изменений, которые произошли за время его отсутствия.
— Игорь, — Лёша впервые решился назвать имя друга, который казался призраком давно минувшего прошлого. Горло дрожало. Холод окутывал в свои невидимые одеяла. — Сейчас… не тринадцатый год. — Это то, что он смог выдавить из себя, чтобы хоть как-нибудь направить к правде.
— А какой же тогда? — Игорь улыбнулся, словно ожидал услышать шутку и уже подготовился рассмеяться.
Посмотреть в глаза оказалось труднее.
— Семнадцатый.
— Что? — Игорь хотел рассмеяться, но напряжённый взгляд Лёши остановил. — Это не смешно.
Лёша повёл головой. Совсем не смешно. Сердце напряжённо подрагивало, не билось размеренно. Игорь с выжидающей тревогой не отрывался от друга, не мог отпустить спокойно, когда услышал подобное.
— Я не видел тебя три года.
***
Лёша забрался на чердак. Игоря там не было, хотя он сказал, что поднимется наверх. Сказал глухо и тихо. Таким Лёша его никогда не думал услышать. Голос, лишённый красок, перестал принадлежать его другу. Его хозяином был некто другой, кто возвратился из прошлого.
Снаружи, по лестнице, Лёша взобрался на крышу. Там и нашёл Игоря. Он сидел, подтянув колени, и смотрел вниз, не различая того, что видит перед собой. Когда он услышал Лёшу, то не поверил, начал отнекиваться. Как это могло быть правдой?
Но Лёша оставался неизменным. Такая она, правда. Его друг пропал три года назад. Тогда, когда Лёша предложил провести каникулы в доме бабки, подальше от всего мира – от учёбы, экзаменов, родителей. Просто отдохнуть, расслабиться, почувствовать настоящее уединение, вдали от суеты и ритма жизни в большом городе. Хотели обследовать каждый уголок, накупаться вдоволь. Прочувствовать и прожить самое настоящее лето.
Тогда Игорь сказал, что приедет через неделю. Лёша ждал, но он так и не объявился. Когда связался с его родителями, те оказались в не меньшем недоумении, чем он сам.
Его искали. Везде, где он мог оказаться. Дошло до того, что Лёша, не придумав лучше способа, выскакивал на каждой станции и бродил до ночи по округе, окликивая друга в тишине и надеясь. Но надежда быстро сломилась. И так же быстро из «безвестно пропавшего» Игорь был признан «умершим».
Но даже разбитая надежда оставалась надеждой и хранила в себе то, чем её наделил Лёша. Он уже не верил, но помнил и ждал. Год. Второй. И наступил третий, когда он оказался в поезде, совсем не думая, отправляясь в забытый уголок земли.
Лёша сел рядом. Он ничем не мог ободрить друга. Не представлял, что может сделать.
— Три года, — прошептал Игорь, взвешивая в словах потерянное и упущенное. Всё то время, пока его не было. То время, которое он сам не знает, где провёл. — Как это возможно?
— Я не знаю. — Если бы Лёша знал, он бы точно рассказал. Не стал таить.
Игорь тяжело вздохнул и поднял голову. Он не видел закатного неба, не понимал, насколько далеки сопки и горы за ними, и терялся, сидя на месте.
Лёша почувствовал его взгляд.
Когда посмотрел, на душе помутнело: карие глаза обратились выжженной землёй.
— Где я был?.. — тихонько спрашивал он, словно каждое напоминание об этом, сильнее врезалось в кожу, беспощадно лупило, и он сильнее осознавал, сколько было потеряно. — Куда меня занесло?
— Не знаю, — беспомощно повторил Лёша. Эту тяжесть хотелось снять с них обоих. — Но… я рад, что ты вернулся.
Лёша сцепил кулак, надеясь, что его слова не звучат эгоистично. Но те года, действительно, были мукой – где он? Что с ним? Живой или мёртвый? И неизвестность заставляла переживать вечерами и придумывать всякого невозможного и ужасного, о чём хотелось забыть тогда же, чтобы не гложить себя, не терзать образ потерянного друга.
— Нужно будет сообщить твоим родителям. — Эта мысль пришла совсем случайно. — Все переживали за тебя. Искали. Я тоже. И шрам этот получил, пока искал тебя. Налетел на металлический прут. Но… какая теперь разница, если ты здесь? Живой и невредимый? Нужно вернутся. Все обрадуются.