– И что вы собираетесь делать? – спросила Буладина.
– Составлять опись имущества. Надо подумать, куда перебраться, где разместить все это барахло. А потом, может быть, я куда-нибудь съезжу. Мы с Джорджем всегда хотели еще раз побывать в Европе.
Буладина фыркнула:
– Представляю, что на это скажет Лизетта.
– Она не хочет уезжать.
Эби снова бросила взгляд на дверь в надежде, что еще кто-нибудь войдет.
– Если вы ждете Джека, то он с нами не приехал, – сказала Буладина.
– Только его мне в машине не хватало, – добавила Селма.
Эби обернулась к стене, где висела доска с ключами. Она только сейчас поняла, насколько важен был приезд Джека. Она уже закидывала на этот счет удочку. Но Джек, несмотря на все его удивительные качества, тонкие намеки понимал не всегда. Надо было выражаться яснее. А ведь это ее последний шанс… Эби сняла два ключа с тяжелыми медными брелоками.
– Держите ключи, занимайте те же домики, что и всегда. Сейчас принесу постельное белье. Предупреждаю честно, прибраться я там не успела.
Селма подошла и протянула руку за ключом:
– Да-а, наше последнее лето здесь и вправду обещает быть особенным.
Буладина тоже взяла свой ключ и ухватилась за сумочку:
– Селма, тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком много жалуешься?
– Нет, не говорили.
– Враки.
– Значит, вот такое у меня будет лето? – возмутилась Селма. – Мне придется выслушивать грубости от таких, как ты?
– От таких, как я? А ты кто такая? Принцесса египетская?
– Берегись, старуха, смотри, как бы я не бросила тебя здесь одну.
– Никуда не денешься, – сказала Буладина, порылась в сумочке и вынула связку ключей. – Ключики от машины у меня.
– Как они к тебе попали?
Буладина захихикала и пошла к двери.
– Послушай, только попробуй завести мою машину, я заявлю в полицию – и тебя арестуют! – крикнула ей вслед Селма.
Эби улыбалась. Она была очень рада гостьям.
Все еще улыбаясь, она направилась в прачечную, куда можно было попасть только через кухню. И увидела Лизетту. Та, руки в боки, стояла перед пустым стулом возле холодильника. Она частенько так делала – замирала, уставившись на этот стул.
– Радуйся, Селма и Буладина приехали. Твоя еда не пропадет. – Эби жестом показала на живописно выстроившиеся на плите эмалированные чугунные горшки и кастрюли.
Кухня, в которой царствовала Лизетта, была замечательной. Все оборудование здесь было синего цвета, стены обшиты листами нержавеющей стали. На потолке ярко сияли белые лампочки.
Через несколько лет после того, как Лизетта покинула Париж, умер ее отец. Очевидно, он забыл изменить завещание, а может, надеялся, что дочь в конце концов вернется. Впрочем, скорее всего, он вообще о ней не думал. По всей вероятности, так и было, судя по тому, что Лизетта рассказывала о нем. Как бы то ни было, Лизетте досталась половина скромного отцовского состояния. Другую половину унаследовала ее мать. Вот откуда в этом обветшалом доме появилась такая прекрасная кухня, и вот почему Эби никогда не приходилось беспокоиться о расходах на еду. Обо всем заботилась Лизетта. Для полного счастья ей нужно было немного: крыша над головой и те, для кого Лизетта могла бы готовить. И то и другое ей предоставили Джордж и Эби.
Лизетта вскинула брови и метнула многозначительный взгляд в сторону Эби: «А что я говорила?»
– Ты мне ничего не говорила. Они приехали попрощаться. – Эби в нерешительности помолчала. – Лизетта, – продолжала она, – мне понадобится твоя помощь. Надо составить опись имущества. И еще я прошу тебя помочь с переездом.
Лизетта крепко сжала губы и выпятила свой изящно очерченный подбородок. Она написала в блокнотике: «Я же сказала, что никуда не еду».
– Но я-то еду. Пошли-ка со мной. И стул захвати.
Лизетта никогда до конца не верила, что Эби известно об этом стуле. При упоминании о нем она всегда слегка вздрагивала, словно ребенок, которого застукали за чем-то недозволенным.
«Я никуда не пойду. А ты уходи. Мне надо приготовить обед для гостей».
Эби вышла, размышляя о том, насколько все было бы проще, если бы приехал Джек. А теперь надо искать другие способы, чтобы Лизетта покинула «Потерянное озеро». Вместе со своими призраками.
Придорожный магазинчик все еще маячил где-то впереди, суля свежие фрукты, персиковый сидр и орешки. Кейт и Девин проехали уже много миль после того, как увидели первый рекламный плакат. За ним последовали еще пять, все были написаны от руки и пестрели восклицательными знаками. Кейт поймала себя на мысли, что она уже с нетерпением ждет очередного постера, и напряжение, знакомое каждому человеку, сбившемуся с пути, постепенно охватило все тело. Сначала что-то давит на желудок, потом немеют плечи, руки… Костяшки пальцев, вцепившихся в руль, побелели. Так, фрукты появятся через двенадцать миль. Через десять. Через восемь.