– Они совершили революцию и теперь желают отделиться от Багамских островов, – сказал один из помощников.
– Верно, – подтвердил президент и, отняв ладонь от трубки, сказал в телефон:
– Можем ли мы помочь вам как-то решить ваши проблемы с правительством Багамских островов?
– Мы хотим одного: свободы вероисповедания, – заявила королева Аларкина.
– Мы тоже этого хотим и готовы этому всемерно содействовать, – ответил президент.
Он включил селектор, чтобы и помощники могли слышать разговор. Президент пожал плечами. Помощники тоже пожали плечами.
– Багамы никогда не славились как страна, преследующая кого-либо за религиозные убеждения, – сказал президент в трубку и дал сигнал помощникам, что он хочет, чтобы весь разговор был записан на пленку.
– Багамы – нет, а вы – да, – заявила женщина, называющая себя королевой Аларкинской.
– Я прошу вас придерживаться фактов, мадам. Америка с самого дня своего основания обещала и гарантировала всем свободу вероисповедания. И мы гордимся этим.
– Свобода вероисповедания лишь для некоторых. Для крупных, сильных, богатых конфессий. А как насчет мелких, униженных и бедных?
– Вы говорите о маленьких церквях для чернокожих американцев? Они имеют полную свободу, ваше величество.
– Я говорю о тех церквях, которые осмеливаются сказать правду. О тех, которые идут на риск и проповедуют новые и непривычные идеи.
– Факты заключаются в том, ваше величество, что в Америке вы найдете большее разнообразие церквей, чем в любой стране мира.
– Да, а как насчет “Братства Сильных”?
– Мадам, люди, которые руководят “Братством Сильных”, обвиняются не в том, что проповедуют новое религиозное учение. Возможно, вы этого не знаете, но они посадили аллигатора в бассейн журналисту, который пытался вскрыть их махинации. Почтовая служба имеет все доказательства того, что они использовали почту для своих мошенничеств, и кроме того, у нас есть все основания полагать, что они организовали убийство – и я это называю убийством с полными на то основаниями – полковника Военно-Воздушных Сил, сенатора и всего экипажа самолета. Эти ни в чем не повинные люди погибли, когда руководители “Братства Сильных” пытались убить меня.
– Не было никакой необходимости в их смерти, – сказала королева Аларкинская.
– Мне бы хотелось верить в это, – заметил президент.
– Если бы вы отозвали обвинение против руководителей Братства, никто бы не умер.
– Я не собираюсь вмешиваться в дела судебных органов, и уж конечно, не ради двух фигляров и убийц!
Президент в негодовании возвысил голос. Он вспомнил полковника Дейла Армбрустера, вспомнил, как тот, каждый раз после приземления спрашивал президента, как он перенес полет, вспомнил, что у полковника осталась семья.
– Я бы хотел, чтобы вы знали, – продолжал президент, – мы ни при каких условиях не собираемся плясать под дудку террористов.
– Я веду речь о вашей жизни. Я не могу гарантировать вашу безопасность до тех пор, пока тысячи преданных членов “Братства Сильных” видят, как их руководители подвергаются преследованиям.
– Это угроза? – спросил президент.
– Это дружеское предупреждение, чтобы вы были беспристрастны в деле Доломо. Почему вы выказываете дружеское расположение католикам, протестантам и иудеям, и не питаете добрых чувств к последователям “Братства Сильных”, прекрасным людям. Они все – прекрасные люди.
– Я скажу вам, как я собираюсь продемонстрировать свою беспристрастность. Я хочу предложить Конгрессу завтра же представить мне законопроект, касающийся мошеннических религиозных обществ. И мы оставим не у дел проходимцев вроде Доломо. Потому что именно так я их и называю, госпожа королева Аларкинская. Проходимцы.
– Что ж, я могу вам сказать только одно, господин президент американский. Вам некого винить, кроме самого себя. Потому что мы больше не собираемся с этим мириться.
– Не понимаю.
– Вам теперь придется иметь дело не с двумя беззащитными гражданами. Мы – народ. И у нас есть полное право защищать свою свободу любыми доступными нам средствами. Я предупреждаю вас. Взгляните на море. Взгляните на небо. Взгляните на землю. Мы больше не будем с этим мириться. Мы до вас доберемся.
– Кто это говорит?
– Прекрасная жена Рубина Доломо собственной персоной.
– У Рубина Доломо нет прекрасной жены.
– Это нарушение Женевской конвенции. Это низко. Вы заплатите за это. Я вас предупредила. Мы больше не будем с этим мириться.
Помощники президента увидели, как президент сначала повесил трубку, а затем жестом велел им удалиться.