Говоривший был профессором международных отношений. Звали его Уолдо Ханникут. Когда-то он был послом в одном из арабских государств, где пользовался своим дипломатическим статусом для того, чтобы открыто критиковать американскую политику на Ближнем Востоке, а следовательно, по мнению ведущего, взгляды его заслуживали всяческого уважения.
Римо швырнул стакан с пивом в лицо Ханникуту, и бар взорвался аплодисментами. Телевизионный экран тоже взорвался.
– Как этим ребятам такое сходит с рук? – возмутился Римо.
– А что мы можем поделать? Они все такие на телевидении. У нас нет выбора, – сказал сосед Римо.
Видение добавило, что все в мире переменилось, но только не Синанджу.
– Нет, – возразил Римо, обращаясь к видению. – Я люблю свою страну.
В ответ на это видение страшно рассердилось и заявило, что оно отдало лучшие годы своей жизни Римо, а Римо оказался неблагодарным, не ценящим добра и совершенно не заслуживающим всего того, что оно, видение, ему дало.
– Что ты мне дал?
– Больше, чем должен был бы, – ответил голос, а потом видение перестало разговаривать с Римо. Видение очень обиделось.
Римо не знал, как можно обидеть видение. Но с другой стороны, у него никогда раньше никаких видений не бывало. Он находился неподалеку от того места, где вырос, неподалеку от сиротского приюта в Ньюарке.
Он взял такси и, к своему удивлению, увидел, что на улицах нет ни одного белого. Он помнил, что в Ньюарке жили люди разных рас, но теперь население стало однородным.
– С каких пор Ньюарк стал черным городом? – спросил Римо.
– Где ты был, парень? – поинтересовался чернокожий водитель.
– Далеко.
– Тогда позволь мне дать тебе дружеский совет. Действительно дружеский. Побереги свою задницу и не крутись тут слишком долго.
– Со мной все будет в порядке, – заверил его Римо. Откуда он знал, что с ним все будет в порядке? Он был невооружен. И все же он знал, что он вне опасности, кто бы на него ни напал.
Он ощущал запах лука и чеснока, чувствовал, как тошнотворное маслянистое вещество выходит из его организма через поры. Каким-то образом он понимал, что продержится, а может быть, даже поправится.
Приюта на месте не оказалось, как не оказалось на месте и всего квартала. И всей округи. Создавалось такое впечатление, что кто-то разбомбил весь район.
Окна были разбиты. Водопроводные трубы торчали наружу из стен зданий, словно кто-то пытался вырвать их, но не окончил своего дела. Стены были испещрены надписями. Улицы были покрыты мусором и крысами.
Четверо крутых черных парней направлялись в сторону Римо. На них на всех были надеты куртки, указывающие на то, что они принадлежат к некоей группе, именующей себя “Праведные Черепа”. Они потребовали с Римо дань за то, что он стоит на их тротуаре. Они хотели знать, что у Римо в чемоданчике.
Римо не стал пытаться наладить с ними диалог и взаимопонимание. Он выбил все зубы изо рта ближайшего к нему парня. Белый фонтан брызнул из черного лица и с легким стуком рассыпался бисером по тротуару. Улыбка исчезла.
– Я не люблю, когда мне угрожают, – извинился Римо.
Трое парней стали клясться и божиться, что они никому не угрожали, а четвертый тем временем кивал головой и собирал свои бывшие зубы. Он где-то слышал, что современная медицина способна вживить их обратно.
– А что стало с сиротским приютом, который когда-то был здесь?
– Его нет, парень, ты что, не видишь?
– А сестра Мария-Елизавета? Кто-нибудь из вас о ней слышал? Или тренер Уолш в школе Уиквейк? Кто-нибудь из вас слышал о ком-нибудь из них?
Парни не слышали.
– О’кей. Извини за зубы. Я не знал, что у меня такой тяжелый удар, – сказал Римо, открыл чемоданчик и дал каждому из юных бандитов по сотне долларов.
– Там у тебя полно добра, парень. Ты бы лучше поостерегся. Тебе нужны мышцы, чтобы все это донести?
– Мне не нужны мышцы, – ответил Римо. Но это же абсурд! Ему, конечно же, нужны его мышцы. Но тут опять явилось видение и стало говорить, что сила человека не в его мышцах. Силу человеку дает его сознание. – Я подумал, что ты говоришь не со мной, – сказал Римо видению. Парни, вытаращив глаза, уставились на психа, который вздумал разговаривать сам с собой.
– Я хочу, чтобы ты остался жив, а не твои друзья, – сказало видение.
И затем видение принялось говорить о дурных привычках, о том, что за свою долгую жизнь среди белых Римо приобрел массу дурных привычек, от которых никогда не избавится.
Белые? – подумал Римо. Странно – он мог бы поклясться, что он и сам – белый.