– Почему, черт побери?
– Потому что я не уверен, знает ли он, что по-прежнему работает на нас.
Римо решил, что это здорово, что он наконец-то повстречался со своим видением.
– Я хотел только одного, папочка, – вернуться домой, но я не знал, куда мне податься. А теперь я знаю. Синанджу, правильно?
– Самое совершенное место на земле – родина твоих предков, – заметил Чиун.
Они находились в здании аэропорта, и Чиун просунул свои длинные пальцы с острыми ногтями Римо под рубашку и нажал ему на солнечное сплетение, чуть пониже грудной кости, чтобы восстановить гармонию дыхания, чтобы легкие и поры его кожи работали в унисон и чтобы кровообращение обратило вспять процесс поглощения чужеродных веществ и отторгло их.
Но Чиун не думал об этом в таких выражениях. Он воспринимал человеческое тело как поэму – именно этому он научился у предыдущего Мастера, а тот в свою очередь – у предыдущего, и так до самого начала, когда Мастера Синанджу познали истинную силу человеческого тела и деревня Синанджу стала солнечным истоком всех боевых искусств, которому все прочие лишь подражали на протяжении многих веков.
Римо почувствовал ногти у себя на груди и попытался сосредоточиться, но позвякивание разменных автоматов и запах духов отвлекали его. И только когда он понял, что разменные автоматы находятся на другом конце аэропорта, то осознал, что к нему возвращается слух. Запах духов был еле уловим, а это означало, что к нему возвращается обоняние.
Память, однако, возвращалась небольшими порциями. Он вспомнил, как смотрел на звезду, а потом он понял, что именно в этот момент во Вселенной было принято решение о том, чем ему предстоит стать, и сознание вспомнило об этом, хотя он сам этого и не знал.
Он вспомнил Чиуна. Он вспомнил их совместные занятия. Он вспомнил, как его много раз посещали мысли о смерти. Он вспомнил, как он ненавидел Чиуна и как научился его уважать, а потом узнал его лучше и полюбил, как родного отца, которого никогда не знал.
Он вспомнил Синанджу, грязный маленький городок, родину величайшего в истории человечества Дома Ассасинов. Он вспомнил, как надо дышать. Во рту у него стоял луково-чесночный привкус жидкости, к которой он прикоснулся в Калифорнии. Он вспомнил, как лазил в ванну, чтобы не дать утонуть взрослому мужчине, который вел себя как ребенок. Он вспомнил, как потерял контроль над своей кожей.
Он был не в лучшей своей форме. А случившееся отбросило его еще немного дальше.
Некоторые вещи он до сих пор понимал весьма смутно. Он знал, что Синанджу – это маленький городок или даже деревня, но его родиной он был не сам по себе, а потому что оттуда исходило учение. Он был воспитан в сиротском приюте в Ньюарке. Это он, оказывается, помнил правильно.
– Да, ты – Синанджу, Римо, – сказал Чиун.
Он перестал быть видением. И Римо знал, почему он продолжал его видеть даже тогда, когда забыл все остальное. Он видел его, потому что Чиун находился внутри него самого, как всякий хороший учитель. А Римо считал Чиуна самым величайшим из всех учителей, которых мир когда-либо знал.
– Я вспомнил! Я вовсе не кореец! – воскликнул Римо. Пальцы Чиуна замерли.
– Не заходи так далеко. Ты кореец. Твой отец был корейцем.
– Правда? Я об этом не знал. А ты откуда знаешь?
– Я объясню тебе позже, но ты увидишь хроники Синанджу, наши хроники, и сам поймешь, как ты оказался способным познать так много.
– Это потому что ты – великий учитель, папочка. Я думаю, ты величайший учитель из всех, которых мир когда-либо знал, – сказал Римо.
– И это тоже, – согласился Чиун.
– Эй, я совсем забыл. Мне надо позвонить. Мои подопечные скрылись.
– В Америке все куда-то зачем-то скрываются. Наше место не здесь.
– Мое – здесь, папочка. В этом-то вся проблема, – заявил Римо, все еще помнивший номер контактного телефона Смита.
Глава пятнадцатая
Тон у Римо был извиняющийся, а Чиун был вне себя от гнева.
– Никогда не признавайся императору, что ты что-то сделал не так, – сказал он по-корейски. Римо пропустил его слова мимо ушей.
– Что мы все делаем в Белом Доме? Это же самое худшее место встречи, какое только можно себе представить! Вы же сами все время говорите об опасности раскрытия тайны нашего существования.
– Каким-то образом супругам Доломо удалось добраться до президента. И я боюсь, что у них это может получиться и еще раз. Если президент превратится в неуправляемого трехлетнего ребенка, то весь мир может взлететь на воздух. Именно с этой целью я вызвал Чиуна сюда.
– Ах, вот оно как. Это только отговорка, которой он собирается воспользоваться, когда захватит трон, – сказал Чиун по-корейски, обращаясь к Римо, а Смиту сказал по-английски: – Это очень мудрое решение.