— Накануне воцарения? — удивился Чиун. Это настолько не лезло ни в какие ворота, что он забыл сказать это по-корейски.
— Я тебе это много раз говорил, но ты не хочешь этого понять, папочка, — сказал Римо.
— За это время я успел разработать способ защиты от такого вторжения, — сообщил Смит. — Весь вопрос заключается в том, в какой вы форме.
— У меня нет защиты от этого вещества.
— Тогда вы останетесь здесь. Сможете ли вы сделать то, что надо, если Доломо доберутся до президента?
— Вы имеете в виду, смогу ли я его убить?
— Да.
— Конечно, — сказал Римо.
— Никаких проблем?
— Это будет правильное решение, Смитти.
— Да, полагаю, что так, — сказал Смит. — Наверное, я старею. Я бы не смог сделать этого.
— Он ни на что не способен, он сумасшедший, — сказал Чиун по-корейски, а по-английски добавил: — Доброжелательность — вот отличительная черта великого правителя.
— Чиун, теперь когда Римо с нами, мы можем послать вас. Нам надо освободить группу заложников, удерживаемых на острове, и самое главное — захватить некое вещество, созданное двумя преступниками, Рубином и Беатрис Доломо. Заодно расправьтесь и с ними.
— Еще один глупый, составленный сумасшедшим, список товаров, которые надо купить, — сказал Чиун по-корейски и, обратившись к Смиту, добавил по-английски: — Мы вылетаем со скоростью ваших слов.
— Нет. Римо придется остаться здесь.
— Тогда мы будем охранять вас ценою собственной жизни.
— Не г. Я хочу, чтобы один из вас делал одно дело, а другой — другое.
— Мы оба сделаем оба дела одновременно и восславим ваше имя, так что оно станет более заметным, чем единственный лист на единственной ветке.
— Нам надо, чтобы Римо остался здесь и сделал то, что ему предстоит сделать, а вы отправились на Харбор-Айленд и сделали то, что надлежит сделать вам.
— Ага, — сказал Чиун. — Понимаю. Мы с Римо отправляемся на Харбор-Айленд немедленно.
— Смитти, он не позволит мне оставаться без присмотра в моем теперешнем состоянии. Поэтому похороните свой план разлучить нас, — посоветовал Смиту Римо.
— Зачем ты сказал такое Смиту? — по-корейски спросил Чиун, и Римо ответил на том же языке:
— Потому что это правда.
— И что?
— И то, что если мы все знаем, что делаем, то нам не надо играть в прятки.
— Искусство общения с императором — это не игра. Горе тому ассасину, который всегда говорит правду императору.
Римо сказал Смиту по-английски:
— Вам придется выбирать.
— Ладно. У меня есть запасное средство на случай, если до президента доберутся. Отправляйтесь на Харбор-Айленд. Но постоянно поддерживайте контакт. Телефонная система тут не вполне надежна. Мы дадим вам устройство, которое позволит вам держать с нами контакт через спутник. Все это очень рискованно. Я хочу контролировать ход дела. Меня беспокоит судьба заложников, я хочу уничтожить Доломо, а что касается их вещества — то это просто кошмар.
— А что оно в точности из себя представляет? — спросил Римо.
— Наши ученые над ним работают. Самая главная проблема заключается в том, что оно очень стойкое.
— Ну, так похороните его.
— Где? Это должно быть сделано в таком месте, где оно не попадет в подпочвенные воды. Нам удалось взять под контроль ситуацию в поместье Доломо, но если они начнут массовое производство — вот тогда наступит настоящий кошмар.
— Значит, сначала нам надо добраться до этого вещества?
— Не знаю. Вот поэтому мы и даем вам прибор связи, — ответил Смит.
Перед их уходом Смит решил повидать президента и лично заверить его, что Чиун и Римо отправляются на задание.
— На него нападают по всей стране. И только народ поддерживает его. Он — человек, стойко выносящий невзгоды, и он должен знать, что он не один.
— И разумеется, пока мы еще здесь, если он, по случайности, упадет и... — начал было Чиун.
— Нет, — отрезал Смит.
— Значит, пока еще рано, — понял Чиун. В Овальном кабинете Римо Уильямс пообещал президенту, что его ничто не остановит.
— Я американец, — сказал Римо. — И мне не нравится, когда мою страну поливают грязью.
— Нет. Только Доломо. Прессу оставьте в покое! — испугался президент.
Президент старался не смотреть в глаза Чиуну. Римо догадался, что он знает, что именно Чиуну была поручена миссия убить президента.
Чиун тоже заметил эту странность в поведении президента. Это вполне могло означать, что сумасшедший Смит и в самом деле рассказал нынешнему императору о своих планах. Ничто не может сравниться с безумием этих белых, которым Римо продолжает служить, не обращая внимания ни на какие доводы разума.
— Я в первый раз начинаю чувствовать, что мы берем ситуацию под свой контроль, — сказал президент.
— Белые не способны взять ситуацию под свой контроль. Они способны только создавать ситуации, — сказал Чиун по-корейски.
Римо и Чиун добрались до Харбор-Айленда, ныне открыто именуемого Аларкином, или Свободным Аларкином, или Освобожденным Аларкином. Именовали его так репортеры. Многие из них вели свои репортажи прямо с борта везущего их на остров катера. Римо и Чиун старались не попадаться на глаза телекамерам.
Один комментатор распространялся о том, как Аларкин выявил слабости Америки, и как он сделал достоянием мировой общественности не только эти слабости, но и тот факт, что Америка проявляет нетерпимость в отношении религиозных меньшинств.
— Многие пассажиры самолета Испытывают смешанные чувства. Они, с одной стороны, не могут одобрить сам факт угона, но с другой — они прониклись сочувствием к “Братству Сильных”, которое на протяжении всей своей истории подвергалось гонениям и преследованию. Все видят, как военная мощь Америки, ее суда и самолеты окружили крохотное государство Аларкин, в прошлом — Харбор-Айленд. Люди понимают, что преданные приверженцы “Братства Сильных” могут в любую минуту оказаться за решеткой, и никто не удивляется тому, что Америка стала объектом нападения со стороны тех, у кого нет ни авианосцев, ни ядерного оружия, а есть только собственная жизнь. И именно этими жизнями рисковали преданные Братья и Сестры, совершая то, что кое-кому на Западе может показаться терроризмом. Но для слабых и угнетенных это лишь шанс рискнуть всем в борьбе против сильного угнетателя во имя освобождения своих возлюбленных собратьев, томящихся в американских тюрьмах. В конце концов, спрашиваем мы, почему бы не обменять одного пленного на другого, и чаще всего называется имя Кэти Боуэн, которую вооруженные блюстители порядка схватили и упрятали за решетку.
Закончив свой репортаж, комментатор стер с лица грим и огляделся по сторонам в ожидании аплодисментов.
Римо взглянул на Чиуна.
— Это не репортаж. Это пропаганда.
— А тебе какое дело? Я не смыслю ничего в безумствах белых, населяющих твою страну.
— Кто-то же должен попытаться сказать правду. А эти ребята все окрашивают так, как им надо.
— А кто поступает иначе? — удивился Чиун. — Если ты ими не доволен, то найми других.
Еще до того, как катер пристал к пристани, еще два репортера передали репортаж о том, какую роль во всех этих событиях играет пресса. Они пришли к выводу, что средства массовой информации, при всех их недостатках, делают все, на что они способны и являются важным фактором в разрешении проблемы. На борту катера был журналист, который писал для журнала статью, направленную против тех, кто критикует журналистов, и он пришел к выводу, что критики относятся к журналистам, предвзято в силу своей ограниченности, а что пресса в целом исполнила выдающуюся роль.
— Разве я не прав? — спросил он у телерепортеров и газетчиков.
Все сошлись во мнении, что он глубоко прав.
— Это хорошо, потому что я собираюсь вернуться назад этим же катером. Мне вовсе не обязательно высаживаться на острове — моя статья уже готова.