Отец будто бы не услышал меня.
— И все же! Почему ректор решил опуститься до такого поступка?
— Отец, не спрашивай, — я горько скривилась.
Минута молчания, и только злой взгляд в мои глаза. Но я-то знала, что злость была направлена не на меня. Отец медленно закрыл глаза и открыл их.
— Что ж. Но мы к этому еще вернемся.
— Только позже, — сдалась я в надежде, что он забудет об этом, ведь сейчас важнее понять, чем может обернуться для нас осведомленность ректора.
— Дальше.
Короткое слово, но емкое. И я спокойно и подробно, практически слово в слово, пересказала нашу беседу с ректором, если таковой ее можно назвать. Глядя на огонь в камине, поведала и о ректорской клятве о неразглашении моей настоящей личности, о том, что смогу воспользоваться его библиотекой, и еще о том, что…
— Я попросила его перевести меня на военный факультет, — это пробубнила тихо себе под нос и украдкой посмотрела на отца.
Его темная густая бровь медленно поднялась, лицо выражало крайнюю степень удивления. Он даже слегка откашлялся.
— С каких пор шантаж стал просьбой, Алесса? И как ты себе представляешь обучение на этом факультете со своими двумя единицами магии, когда минимальный проходной уровень обладания пять единиц магии?
— Ну я бы не сказала, что это был отрытый шантаж, просто я воспользовалась сложившейся ситуацией в свою пользу и слегка сыграла на его заблуждении, — пожала плечами и посмотрела на отца.
— И как, интересно, он это устроит? И хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он узнал, что магии в тебе… так мало, — знаю, что отец не хотел меня обидеть. Мы частенько с ним сами недоумевали, почему именно так случилось, и для чего же я ее поглощаю, учитывая, что до моего восемнадцатилетия я имела внушительный объем магии около восемнадцати единиц из двадцати возможных. Но на очередной тренировке мы поняли, что я не в состоянии создать ни одного сильного защитного или атакующего плетения.
Причем сила начала слабеть постепенно, и за месяц у меня остались лишь жалкие две единицы. Не буду вспоминать, каким ударом для меня это было: владеть полноценными семнадцатью единицами, которые можно развить в двадцать, и практически в одночасье лишиться силы и стать посредственностью. А вот тот факт, что я стала поглощать магию, порядком нас ошеломил. После очередной атаки отца я просто поглотила его заклинание. Страх, шок, неверие — вот, что было во взгляде отца. Да я и сама, надо признаться, была испугана. Пусть я и не призналась отцу, но случилось это после первой близости с Кристофом. Совпадение? Или так и должно было быть? Почему я стала анимагом? Может, это одна из причин, по которой меня выбросило в этот мир?
Но хватит вспоминать, все же стоит вернуться к беседе с отцом.
— Ну, ректор был немного удивлен, — без зазрения совести солгала я.
Отец лишь хмыкнул, точно раскусив меня.
— Главное, что он от своих слов не откажется, а дальше уже это не мое дело.
— И зачем же ты все же собралась туда? — не унимался отец.
Тут я задумалась и снова пожала плечами.
— Не знаю, просто мне кажется, что я смогу хоть что-то понять, если окажусь у Впадины. А туда пускают только адептов военного факультета, остальным же вход закрыт.
— Алесса, я бы смог достать тебе разрешение сам, — покачал отец головой.
— Знаю, но это привлекло бы лишнее внимание ко мне. Другое же дело, если это практика боевиков.
— Ты не ищешь лёгких путей, дочь моя.
— Тяжело в учении, безопасно в бою.
— С этим не поспоришь, — проговорил отец и перевел глаза на огонь, выглядел он задумчивым.
— О чем ты думаешь? — не выдержала я тишины.
После продолжительной паузы он проговорил.
— Думаю, пора возвращаться, — сказал он, и только мне было известно, как тяжело ему далось это решение.
— Отец, я и сама могу справиться… — начала было я, но он поднял руку и остановил меня.
— Алесса, я знаю, что ты сильная девочка, но есть вещи, о которых я обязан позаботиться. И оставлять тебя наедине с проблемами я не собираюсь. Ты — самое дорогое, что у меня осталось. Кроме того, меня беспокоит, что ректору так много известно. И его внимание к тебе… но об этом потом, — он помолчал, видимо, не желая мне что-то говорить. Я лишь тяжело вздохнула, любопытство захлестнуло меня.
Я требовательно посмотрела отцу в глаза. Он лишь улыбнулся и встал, подал мне руку и помог встать, потом крепко обнял.
— Но ведь я теперь не усну, — недовольно пробурчала я.
— Милая, теперь ты будешь спать как убитая. С завтрашнего дня займемся твоей подготовкой к военному факультету, и подъем теперь у тебя будет ранним.