Он отвернулся и решил, что пора возвращаться в клуб. Если Стив еще более или менее в сознании, он будет молчать. Он отвезет Стива домой, и сварит ему крепкий кофе, и, может быть, даст ему что-нибудь из снадобий мисс Катлин. Может быть, завтра все покажется ему совсем другим – не таким жутким. Он пошел было прочь, но тут дверца фургона тихонько хлопнула.
Никто выбрался из машины и встал на тротуаре: наполовину – в круге тусклого света от уличного фонаря, наполовину – в густой тени. У него был такой вид, как будто он либо очень устал, либо очень пьян, но держался он вполне прямо, и на лице у него отражались упрямство и сила. И еще – обреченное смирение, которого просто не должно было быть на столь юном лице.
– Привет, – тихо сказал Дух.
Взгляд Никто тут же сделался острым как бритва, а его губы слегка приоткрылись. Он пристально вгляделся в темноту, но у него был такой вид, как будто ему все равно, что именно выйдет сейчас из сумрака. А потом он увидел Духа и шагнул вперед, и они встали лицом к лицу на холодной улице.
– Там, в вашем фургоне, подруга Стива, – сказал Дух.
– И с ней мой любовник, – ответил Никто. – Сейчас она сверху. Сперва он был сверху, когда они только начали, и пот у него на спине сверкал, и она закричала, когда он раздвинул ей ноги и засадил… – Он замолчал и внимательно посмотрел на Духа. Его глаза были темными и огромными – сплошные зрачки. Лицо – сплошное отчаяние. – Будь моим братом, – вдруг сказал он. – Зиллах меня любит. Теперь он разрешит мне остаться. И я смогу это вынести, если ты будешь мне братом. Хотя бы на пару минут.
И Дух обнял Никто и прижал к себе, то есть сделал именно то, что ему и хотелось сделать с той самой минуты, как он увидел боль в этих темных, совсем еще детских глазах. Никто прижался к нему, как будто хотел остаться так навсегда, и Дух почувствовал предельное измождение, которым было буквально пропитано это тонкое хрупкое тело. В этом мальчике была сила – большая сила, – но он все равно был еще ребенком, и бог знает, через что он уже прошел. Может быть, на сегодня ему уже хватит.
– Держи меня, – шепнул Никто, уткнувшись лицом в грудь Духа. – Не отпускай меня. Не сейчас.
– Хорошо, – сказал Дух. – Все хорошо.
Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Все было вовсе не хорошо. Все было откровенно плохо. Если Никто останется с этой троицей, если Никто останется с тем, другим, – все, он пропал.
– Послушай, – прошептал он в макушку Никто. – Хочешь остаться здесь? Будешь жить с нами, со мной и со Стивом. То есть, конечно, он не обрадуется поначалу, но он тебя не прогонит. Если мы тебе нужны, оставайся.
Никто поднял глаза, пристально посмотрел на Духа и вновь уронил голову ему на плечо. Его губы дрожали, когда он легонько коснулся ими горла Духа.
– Я не могу, – сказал он. – Если я пойду с тобой, они приедут за мной. Зиллах приедет… Мне надо быть с ними.
– Но почему? Кто они тебе? – Дух понимал, что говорит слишком громко, но ничего не мог с собой поделать. – Кто они, Никто? Стив очень сильный, но когда этот парень его держал, он не мог даже пошевелиться. И мне снился сон про тебя… или про кого-то… и там, во сне, было столько крови… Кто они?
– Не важно, – сказал Никто. – Не важно, кто они. Тебе надо знать только одно: я такой же, как они.
– Тогда кто ты?
– Кто бы мне это сказал, – вздохнул Никто. – Жалко, что ты не помнишь свой сон. – Он отстранился от Духа и направился в сторону клуба.
Но у него на пути встала высокая, какая-то вся перекошенная фигура. Этакое огородное пугало с растрепанными волосами, затуманенным взглядом и расстегнутой до пупа рубахой. Ноги широко расставлены в полуприседе, колени вывернуты под невообразимым углом, руки раскинуты, пальцы скрючены наподобие когтей. От парня несло пивом и жаждой крови. Стив.
Он встретился взглядом с Духом, и его глаза вспыхнули.
– Где она?! Она с мужиком. Я знаю, что она с мужиком. Я убью их обоих. Где, бля…
Снова хлопнула дверца фургона. Энн вышла наружу и встала, держась рукой за стенку фургончика. Ее волосы были растрепаны, лицо горело. Следом за ней вышел Зиллах, осторожно сойдя с приступочки на тротуар.
Дух заметил, что на ногах у Зиллаха были розовые кроссовки. Яркие разноцветные полоски на шнурках вроде бы были составлены из букв – но очень мелких, так что Дух не сумел разобрать слов. Зиллах взглянул на Никто и пасмурно улыбнулся. Никто робко улыбнулся в ответ. От этой улыбки Духу захотелось расплакаться. Это была потерянная улыбка… так улыбаются только те, кто уже навсегда обречен.
Стив перевел взгляд с Зиллаха на Энн. Его глаза горели бешеным огнем. Он хотел что-то сказать, но лишь беззвучно шевелил губами.
– Энн, – наконец выдавил он. – Ты… ты не могла…
Энн подошла к Стиву вплотную – голова высоко поднята, спина гордая и прямая – и ослепительно улыбнулась ему в лицо.
– Я могла, и я сделала, как хотела. И ты мне и слова не скажешь.
– Но он… он… – Стив беспомощно указал на Зиллаха. Тот отвернулся, пряча улыбку. Дух так и не понял, заметил ли Стив, что лицо у Зиллаха вновь стало нормальным.
– Он – самый лучший любовник из всех, кто у меня был. По сравнению с ним ты – просто ничто. Но тебе не нужны никакие сравнения. Ты сам по себе ничто. Тебе хорошо одному… ну разве что в компании с бутылкой. Почему бы тебе не исчезнуть уже наконец из моей жизни, а, Стив? Почему бы тебе не упиться вусмерть? Так было бы легче для всех.
– Энн, замолчи, – сказал Дух спокойно, но лицо у него было очень бледным, а руки сами собой сжались в кулаки. Все получилось так плохо… хуже, наверное, уже не бывает.
Что-то должно случиться, – прошептал голос у него в сознании. Только это уже случилось.
Энн взглянула на Духа:
– Мне очень жаль, что ты все это видишь, Дух. Ты очень хороший, правда. И послушай дружеского совета: брось ты этого неудачника, пока не поздно. Пока он не сломал тебе жизнь, как сломал ее мне. – Она отвернулась и подошла к Зиллаху, который стоял, привалившись спиной к фургончику. Стив смотрел ей в спину, и у него на лице отражались самые противоречивые чувства.
Энн подошла к Зиллаху и попыталась взять его за руку. На мгновение Духу показалось, что сейчас он ее обнимет. Но Зиллах взял ее за плечи и с силой оттолкнул от себя. Энн пошатнулась и едва не упала. Ее голова запрокинулась и ударилась о стенку фургончика.
Зиллах посмотрел на Стива победным взглядом.
– Прошу прощения, – произнес он насмешливо. – Я не знал, что эта шлюшка – твоя подруга.
С отчаянным воплем Стив бросился на Зиллаха. Дух рванулся к нему, чтобы его удержать. Он боялся того, что может сделать со Стивом Зиллах – сейчас, когда Стив ослеплен злостью и так напился, что едва держится на ногах и вообще не соображает, что делает. Но Стив метнулся вперед слишком быстро, и Дух не успел его перехватить.
Зиллах выбросил руку вперед. Что-то сверкнуло у него в ладони – перламутр с серебром, – и Дух заметил, какое было лицо у Зиллаха. Оно выражало лишь скуку.
Стив отшатнулся. У него по лицу текла кровь, капая на рубашку. Зиллах полоснул его бритвой по лбу, прямо над бровями, и кровь заливала ему глаза, ослепляя. Яростно размахивая кулаками, Стив рванулся к тому месту, где он в последний раз видел Зиллаха.
Дух в ужасе бросился к нему, чтобы его остановить. Если Зиллах снова достанет его бритвой, на этот раз он попадет по глазам или прямо по горлу.
Но Зиллах вовсе не собирался калечить Стива. Он грациозно отступил в сторону и подставил Стиву подножку. Дух не успел его подхватить – Стив споткнулся и упал на тротуар.
Дух встал рядом с ним на колени и убрал спутанные волосы у него с лица. Порез вроде бы был неглубоким, но скорее всего очень болезненным. Повинуясь инстинкту, еще не совсем заглушенному пивом, Стив, когда падал, выставил руки вперед. Его ладони были ободраны в кровь.