Мы молчали. Мне было жаль его и себя, наши столь разные искалеченные души, желающие, чтобы все было по-другому. Мы не в силах помочь друг другу, ведь оба погибаем. Разве утопающий может вытащить из воды другого утопающего?
— У тебя была семья, — прошептал Джером. — В память о них стоит жить, разве нет?
Я не хотела отвечать, поэтому просто свернулась калачиком, положила голову на мужское плечо и закрыла глаза. Мы и так достаточно друг другу рассказали.
Теперь можно помолчать.
Глава 9
Говорят: способность любить — лучшее, что есть в человеке. Когда желание отдавать выше, нежели банальная потребность получать. Но, по сути, что есть любовь? И позитивное ли это явление? Мы говорим: «я люблю яблоки». И не врем: они, ведь, правда, вкусные и приносят нам удовольствие. Значит, любим. Но разве могут яблоки сравниться, к примеру, с мамой? А к ней мы употребляем то же самое слово. И в то же время, сравнима ли любовь, которую мы испытываем к родителям, и то, что происходит между мужчиной и женщиной? Первая теплая и ласковая, дарит ощущение защищенности, будто ничто в мире не может потревожить тебя, пока ты в папиных объятиях. А вторая — это поле боя, состоящее из слез, обещаний, страсти и нежности, но одновременно с привкусом горечи.
Возможно, я мыслю неправильно.
Для меня любовь ассоциируется с потерей. Все, кто был мне дорог, ушли, не оставив ничего, кроме воспоминаний. Конец всегда един. Смерть.
Возможно, они с Любовью давние приятельницы?
— Ты волнуешься за нее?
Я знала, что Джером лишь пожмет плечами. Мелисса не вернулась и через неделю. Испарилась, оставив меня со своим названным братцев, будто так и задумала с самого начала. И не побоюсь сказать, что нам было хорошо: весь мир сузился до маленькой квартирки, пропитанной сигаретным дымом. Мне давно не было так спокойно. Но это иллюзия: мир там, снаружи, а не здесь. Рано или поздно он даст о себе знать.
— Она не впервые пропадает, — Джером редко рассказывает информацию, связанную со своей жизнью. Я внимаю каждому слову в надежде хоть немного понять его. — В детском доме она любила прятаться, чтобы ее никто не нашел. У нее неплохо получалось: маленькая и незаметная, когда-то ей даже удалось сбежать. Пробралась тихонько через прорезь в сетке во дворе, но ее быстро нашли. Как и все дети, Мелисса верила, что стоит сбежать с нашей тюрьмы, она тут же найдет маму, с которой ее разлучили. Знаешь, та тоже была наркоманкой. Иногда я думаю, что наши родители не дали нам шанса стать другими людьми. Но, — он посмотрел на меня, — это к тебе не относится.
Я понимала, о чем он: благополучная семья, хорошие оценки в школе, а потом учеба в университете и работа... Моя жизнь была обычной, если бы не все произошедшее. Джером постоянно повторяет, что я лишь сбилась, но однажды вернусь к привычному ритму, и это звучит несправедливо: будто моя боль не сравнима с его.
— Как тебя зовут... по-настоящему? — я решила сменить тему.
— Не будь скучной, Элеонора. Имя — пустой звук. Оно нас не определяет.
Я улыбнулась, и он резко потянул меня за руку, из-за чего мы оба рухнули на кровать.
— Если хотел, чтобы я была сверху, мог просто попросить.
Он усмехнулся, притягивая меня к себе и целуя. Было хорошо и страшно одновременно; чувства, которые Джером вызывал не на шутку пугали. Мы не были парой, у нас нет будущего, лишь два незнакомца, что пересеклись на одном из этапов жизни.
— Эта комнатка мне чем-то напоминает общагу, — призналась я. — Много мусора, мало места, только курить в помещении нельзя было, но мы все равно нарушали запрет.
— Ты забрала оттуда все вещи? — спросил Джером, и я отрицательно помотала головой.