— А ты? — я решила сменить тему. — Планируешь всегда торговать? Или копишь на что-то деньги, учитывая, что явно не тратишь их на эту убогую квартирку.
— Знаешь, — он переплел наши пальцы. — У меня есть идиотская мечта: купить трейлер. Свалить с этой страны, ездить по миру, подрабатывать кем придется и никогда нигде не задерживаться. Только я и Мелисса. Покоряющие мир.
— Звучит красиво. Еще местечка не найдется? — я хотела, чтобы звучало как шутка, но правда в том, что мне отчаянно этого хотелось. Примкнуть к их маленькой стае, чтобы больше не быть одинокой. Таким образом, я уже нарушила главное правило Джерома: ни к кому не привязываться.
— Я представляю нашу встречу спустя много лет, — он улыбнулся. — Где-то в Брюсселе, к примеру. Ты будешь в красивой одежде, вся такая официальная, с темной помадой на губах и высоким хвостом. В руках кейс с бумагами. Сразу видно, что приехала по работе... Будешь пытаться словить попутку и тут увидишь мой трейлер и меня, глазеющего на твой силуэт.
— И подойду к тебе?
Мы оба на минуту замолчали.
Картинка была живая и одновременно совершенно бессмысленная. Я бы хотела ездить по миру, решать вопросы, кажущиеся важными, но не для каждого из нас есть путь назад. Я бы тоже поселилась в трейлере с Джеромом и Мелиссой, но там никогда не будет места на троих.
— Нет, — продолжил Джером после паузы. — Ты станешь совсем другим человеком, поменяешь свою жизнь и попросту не захочешь вспоминать то, что происходило в период нашего знакомства. Ты улыбнешься мне совсем чуть-чуть, показывая, что узнала, но не можешь подойти. И я приму это и махну головой в ответ. Возможно, неподалеку будут стоять твой муж и дети. Твой супруг явно занимается тем же, что и ты, сразу видно: одного поля ягоды. И вы сядете машину и уедете, и ты никогда не будешь жалеть, что не подошла ко мне, потому что наши пути, если и пересекутся, то точно не в этой жизни.
Я хотела сказать ему что-то колкое: о его неспособности сочинять рассказы и неудачных попытках предсказывать будущее, что он совершенно не знает меня и что я могу уйти прямо сейчас, если он так этого хочет.
Но я не стала. Просто лежала на груди Джерома и слушала биение его сердца. Я не знала, что будет завтра, но сейчас я казалась себе чуточку живее, чем вчера.
Глава 10
Меня сложно назвать религиозным человеком. Скорее, моя вера основывается на том, что я ничего не отрицаю. Считаю, что в Библии есть огромная доля правды, но, тем не менее, думаю, что реинкарнация – наиболее вероятное стечение обстоятельств. В то же время, верю в Лимб и чистилище, а еще в бесконечное множество потусторонних миров.
Моя самая печальная система верований заключается в том, что каждый человек – лишь биомасса. Мы были созданы давным-давно, к примеру, пришельцами, которых сами называли богами. Человечество разделено на два вида: мужчин и женщин. Те уже делятся по расам и цвету кожи. Как обычные собаки, мы все – разной породы. Наши организмы практически идентичны: сердце, легкие, почки, кровь и прочее. Каждая деталь предназначена для поддержания нашей системы жизнеобеспечения. Нам нужна еда и сон, как машинам необходима подзарядка. А иногда… мы ломаемся. Стоит одной детали выйти из строя, одному болтику выпасть, и мы уже неполноценны, нуждаемся в починке.
Идеальные машины. Сконструированные настоящим разумом. Наши создатели вложили в нас способность чувствовать и страдать, чтобы мы верили, что живем. Но, по сути, мы все равно остались машинами. Работаем, создаем себе подобных, иногда ломаемся, а, в конечном итоге, выходим из строя.
Да, мы, безусловно, лучше банальной кофеварки или вертолетика на радиоуправлении. В нас больше функции, мы – более тонкая работа. И все же мы остаемся машинами. К чему это я? Когда ломается микроволновка, и мы выкидываем ее, предварительно забрав детали, которые могут пригодиться в будущем, мы же не ждем, что она попадет в Рай?
Я думаю, что со мной что-то не так. Потом вспоминаю, что такие же мысли были у Стивена Хокинга. Он говорил: «Для сломанных компьютеров не существует ни рая, ни жизни после смерти; это сказка для людей, которые боятся темноты».
Возможно, я понимаю то, что недоступно другим.
Со мной определенно что-то не так.
Мелисса появилась неожиданно, посреди ночи, неуклюже борясь с замочной скважиной. Джером тут же вскочил к двери, будто и не спал вовсе, ожидая лишь ее прихода. Они стояли в темноте, не видя друг друга, не решаясь заговорить.