Я включила свет.
Рука неосознанно потянулась ко рту, чтобы не закричать. Тело Мелиссы было в синяках, губа и бровь разбиты, а под глазом красовался фиолетовый фингал. Видно, что раны не новые, а уже слегка зажитые, значит, с ней это произошло не сегодня.
Девушка кинулась к Джерому, и я подумала, что она хочет обнять его, но потом поняла: Мелисса старается удержать его.
– Это была моя вина, – заплакала она. – Пожалуйста, не злись. Я неправильно себя вела. Это все я.
Джером оттолкнул ее, и девушка упала на пол, горько рыдая. Я хотела подбежать к ней, но увидев взгляд Джерома, сразу же отступила.
– Я убью эту тварь, – сказал он. Он не кричал, его голос был спокоен, но я боялась его, как никогда.
– Нет, – Мелисса схватила его за ногу. – Я виновата. Мы были под кайфом, я себя глупо вела, а Цезарь… он лишь хотел, чтобы я помолчала, но я продолжала тараторить. Он общался с важными людьми, а я ведь такая глупая... Начала флиртовать с другим. Мы были под кайфом. Понимаешь?
– Скажи мне, где этот мудак находится, – Джером резко схватил девушку и крепко сжал, отчего та еще сильнее зарыдала. – Скажи мне!
Но она не сказала, лишь продолжала тараторить, что это ее вина.
– Джером, ты делаешь ей больно, – я вцепилась в его руку. – Отпусти ее! Она не в состоянии сейчас говорить, разве не видишь?
Он посмотрел на меня, будто впервые увидел. А потом просто схватил пачку сигарет и выскочил на лестничную площадку, хлопнув дверью.
Мелисса все продолжила рыдать, и мне пришлось обнять ее, пока она лишь повторяла, как виновата.
Я хотела сделать ей чай, но она отказалась, судорожно рыская руками по полу в поисках дозы. Мне не казалось это хорошей идеей: вдруг в таком состоянии она сделает себе хуже? Но кто я была такая, чтобы ее убежать?
Она ухватилась за порошок как за соломинку, трясущимися пальцами высыпая его на стол и вдыхая в себя этот белый яд. Смотрелось ужасно. Мне было жаль ее и одновременно, как бы эгоистично это не звучало, я понимала, что она в ответе за свое состояние. Как и я – за свое. Мне был дан выбор: остаться сильной или спасовать. И я выбрала второе. Роль жертвы берем на себя мы сами, потому что жалеть себя, по правде, проще, чем признать, что ты – слабак, не сумевший продолжить борьбу.
– Знаешь, – произнесла Мелисса спустя некоторое время, – я начинала с травки. Джерома она никогда особо не торкала, а мне нравилось: становилось веселее, я не чувствовала ног и рук, забывала, как произносятся слова… Появлялось ощущение, словно я не в своем теле. А если оно чужое, то я за него не в ответе. И я казалась себе более веселой, красивой, умной… Той, которой хотела быть. Но ко всему привыкаешь. Я перешла на экстази: мне понравилось. Мир становился таким ярким, я отлично слышала и видела, замечала все детали, и появлялось столько энергии! И я снова была раскованной и красивой. Мне сначала хватало полтаблетки, чтобы мир засверкал яркими красками, потом перешла на целую, а сейчас в меня надо запихнуть, минимум, четыре, чтобы словить приход. Когда привыкаешь к наркоте, создается впечатление, что без нее, по сути, не существуешь. Настоящий мир кажется серым, нереальным. Я сейчас сижу, в основном, на героине и амфетамине, мои вены – сущий ад. Но я не могу сказать, что всегда ощущаю себя прекрасно, как раньше: иногда, как сейчас, даже наркотики не делают мой мир ярче.
Я не знала, что сказать ей. Все изменится? Нет, навряд ли. Мелисса и не планирует ничего менять. Напомнить, что у нее есть Джером? Она в курсе. Но он – не все, что ей нужно. Я видела в ней, за этими жуткими синяками, за пирсингом и размазанной тушью, девушку, мечтающую о любви, семье и своем месте в жизни. Она несчастна, потому что осознает, что не в силах получить это.
– Я не умею выбирать парней, – продолжила Мелисса, усмехнувшись. – Достаточно любому мудаку проявить хоть каплю внимания ко мне, даже если это связано лишь с сексом, я уже готова отдать ему всю себя. Джером считает меня полной идиоткой. Я тоже так думаю. Я ветреная, недалекая, вульгарная наркоманка. Чего мне ждать? Принца? Настоящую любовь? Я не настолько глупа и понимаю, что Цезарь – пропитый кретин, использующий меня как подстилку и способный избить женщину из-за плохого настроения… Но он – это то, чего я заслуживаю.