Поэтому мне необходимо уйти.
Я хотела собрать свои вещи, но поняла, что их попросту нет. Забрала пачку сигарет и зажигалку с тумбочки, на этом сборы и закончились.
Джером вернулся поздно и пьяный, поэтому сразу отключился. Даже не разделся, просто завалился на кровать мертвым грузом. Я сидела на краешке матраса и смотрела на него: совсем бледная кожа, черные волосы, как всегда, в легком беспорядке, удивительно длинные ресницы… Мне хотелось прикоснуться к нему, но я не стала. Уходить нужно быстро.
Их жизнь после моего ухода ничуть не изменится, будет такой же, как была до того. По сути, я ничего не привнесла, никак не повлияла, лишь прошла мимо. Потому что все мы незначимы.
У меня не было в планах заходить к Мелиссе, но резкие звуки, издаваемые из ее комнаты заставили открыть дверь, не дав даже времени подумать, что я делаю.
Она лежала на спине, рот был наполнен пеной, а из горла доносились лишь безумные хрипы. Лицо белое, как смерть. По сути, она в действительности умирала.
Я умела оказывать первую медицинскую помощь: закончила двадцатичетырёх часовой курс от Красного Креста, получила миленький сертификат, подтверждающий это. Но я работала с манекенами или абсолютно живыми людьми, не нуждающимися в помощи.
Первое правило: не паниковать.
И никто не сказал, как это сделать.
Сначала я совершила глупость: начала кричать и трясти ее за плечи. Боже, она и так захлебывалась, а я своей паникой лишь усугубляла положение. Мелисса тряслась, как в лихорадке, судороги проходили по всему телу, и в какой-то момент я смогла перевернуть ее на бок. Я засунула руку ей в рот, делая все, чему меня учили. У моей сестры несколько раз случались припадки эпилепсии, я знала, что делать.
Мелисса была бледная, с пеной на губах, но она дышала. Я начала бить ее по щекам, и она медленно раскрыла глаза.
– Смотри на меня, – я крепко держала ее голову, так что, по сути, у нее и не было другого выбора. – Как меня зовут?
Она лишь хлопала глазами, периодически они закатывались, и я снова трясла ее изо всех сил, чтобы она не отключалась.
– Эля, – ее голос был тихий, но она хотя бы была в сознании.
– Хорошо, молодец. Продолжай говорить. Как зовут тебя?
Мелисса ответила, и, наконец, в комнату зашел Джером. В то мгновение я его ненавидела. Я кричала, звала на помощь, но он спал, как ни в чем не бывало, а теперь стоит, словно приведение, позади и боится пошевелиться.
– Принеси воды! – закричала я ему, возвращаясь к Мелиссе. – Не молчи. Скажи, сколько пальцев я показываю? Давай.
Мне казалось, это никогда не закончится. Ей было очень плохо: все белая, с пеной на губах, еле-еле соображающая… я все просила не отключаться, а Джером гладил ее волосы. Мелисса горько плакала на его плече, пока он ее крепко обнимал, пытаясь успокоить.
Она заснула уже ближе к утру, а я заварила нам с Джеромом кофе и принесла сигареты. Мы сидели долгое время молча, страшась потревожить ее сон.
– Нам следует вызвать скорую, – все-таки я должна была попробовать вразумить его. Мы – не медики, ей еще может стать снова хуже, и это, не говоря про ее душевное состояние.
– Она в порядке, – Джером продолжил держать руку Мелиссы. – Там ее запрут как наркоманку.
Или как психически неуравновешенного человека, пытавшегося совершить суицид, – хотелось добавить мне, но это было бы чересчур грубо. Возможно, это все случайность, не связанная с ее состоянием и недавними побоями.
«Будем считать это моей исповедью» – произнесла она перед тем, как произошел передоз, а еще добавила: «такие, как я, умирают в одиночестве».
Случайность ли?
Глава 12
Я не верю в любовь между мужчиной и женщиной. Думаю, это красивая сказка, о которой положено мечтать, очередной рекламной ход, чтобы придать нашей жизни смысл. Существует страсть, привязанность, одержимость или страх одиночества. Это все, что заставляет людей быть вместе.