Я сидела за ее столом, словно школьница. Но это хорошо. Наша программа делала огромный акцент на людей, которые работают в детских домах: они должны были выбираться со всей возможной скрупулёзностью, ведь выполняли роль родителей в таких учреждениях. Я гордилась этой женщиной, ведь она не боялась задавать вопросы.
– Вы читали мою биографию, не так ли?
– Конечно, но ведь она написана не вами, правильно?
– Естественно. Она сильно трогательная, на моя взгляд. Слишком много про сестру и родителей, мое желание делать мир лучше. Там пропущен один из главных эпизодов моей жизни, благодаря которому я стала тем, кем стала. Никто не хочет видеть меня в таком свете, но это моя история. После смерти родителей я много пила, вела не лучший образ жизни, поэтому эти момент решили скрыть. Я жила с наркоманкой и барыгой. Недолго, так как первая умерла, а второй – попал в тюрьму за убийство. В моей трогательной биографии смотрелось бы ужасно, не так ли? Но правда в том, что они были замечательными людьми, у которых не было шанса жить по-другому. А у меня был. Тот парень был мне дорог, и я уже много лет не знаю, что с ним... Даже не пытаюсь узнать, – я сделала паузу. Рассказ давался не насколько легко, как хотелось бы. – У меня не было цели взять ребенка из детдома. У меня есть дочка, думаю, вы знаете. И моя семья – это то, что спасло меня в свое время. Но когда я приехала к вам с проверкой и увидела этого мальчика... Я вижу многих брошенных детей из-за своей работы, но этот так похож... Его оставили в лесу, когда он был младенцем, а он в свои три такой замечательный. У него нет пока возможности осознать. Но когда-то он поймет, что с ним сделали. Я хочу, чтобы он был любим, реализовал себя в полной мере... хочу, чтобы у него был шанс.
Я не рассказываю эту историю. Она не стала частью моей биографии, она находится в самом темном уголке моей души, который давно закрыт многими замками. Люди никогда не излечиваются полностью, но раны затягиваются, если их не трогать. Моими бинтами стали мой муж, прекрасная дочь, любимая работа. Это не значит, что девушки, которая думала о том, чтобы все закончить, уже нет. Она во мне навсегда: иногда она кричит, плачет и напоминает, что все люди вокруг нас созданы для того, чтобы уходить. И я прижимаю дочку и тихо плачу от страха, потому что не хочу прощаться. Так я живу. Но это жизнь. Я не человек с обложки, который улыбается и обещает изменить мир, какой меня хотят видеть. Я – потерянная душа, живущая со страхом потерять своих близких. По субботам я хожу к психологу. Если мой муж не отвечает на звонки больше часа – у меня начинается истерика. Когда я еду в машине, то представляю аварию. А отводя дочь в больницу, мне хочется молиться, хотя я и не верующая. Но я живу. Я завела собаку и бегаю с ней каждое утро. Вожу дочку на танцы, хотя ей всего лишь четыре. Она уморительно двигается в музыку. Если вижу мужа на улице – закрываю ему глаза. А еще мы ездили пару месяцев назад в Рим и я, как ребенок, бегала по улочкам, стараясь сделать как можно больше фото.
Я человек. Местами разбитый, но живой. Она отдает ребенка мне, и ей нужно знать, что я - не лицо с обложки.
– Вы можете приехать с мужем в пятницу и забрать его. Подъедите еще в среду, подпишем все бумаги.
Я улыбаюсь и дышу. С каждый днем я тону все меньше.
Конец