- Я немного похозяйничала в твоем дворе, теперь здесь есть растения, которые спасут тебя от бессонницы и защитят от ночницы.
Евдокия улыбнулась:
- Спасибо, пока солнце еще не осветило эту землю, надо идти.
И двинулись двое в лес. Ульяна шла рядом, ведя подругу, как собака-поводырь. Движения ее были легкими, словно она ничего и не весила, даже травинки не колыхались.
Только они вошли в зеленую гущу, как их сразу окружили красивые высокие девушки, в косах которых были пестрые цветы. Одна из них подбежала к Евдокии и жалобно произнесла:
– Ульяна говорила, ты нам поможешь.
– Да если бы я могла… – грустно ответила Евдокия.
– Послушайте, сестры, – заговорила Ульяна, – через ночницу Блуд нашел себе пастбище, поэтому о нас люди совсем забыли, теперь мы никому не нужны. Помочь нам сможет только мудрый Чугайстер.
- Ой, Ульяночка… - прошептала одна из мавок. – Неужто ты позабыла, что он враг наш?
- Не забыла, сестра, и не мне речь толкать. Евдокия с ним будет говорить. Нельзя терять время, начнем же наш танец!
Встревоженные, они молча стали судорожно пересматриваться и, наконец, самые смелые окружили Евдокию и начали свой танец. Танцевали они почти два часа, как вдруг поднялся сильный ветер, птицы умолкли, ветви, тянувшиеся к небу, в мгновение ока наклонились, а еще через несколько минут зеленые листья начали угрожающе шелестеть. Ульяна припала к земле и сказала:
– Уже время, сестры, он идет!
Резвый танец резко прекратился. Испуганные мавки в тот же миг разбежались кто куда.
– Я буду рядом, – сказала Ульяна, – вот за тем дубом. Главное – ничего не бойся.
– Ты иди, я справлюсь. А позже, мы выгоним из села ту беду, что людей хвори поддает. – ответила Евдокия.
Совсем близко послышались шаги и мавка поспешила спрятаться за деревом. Девушка вздохнула и с тревожными чувствами, но стальной выдержкой стала ждать Чугайстера. Он появился совсем скоро, заставляя бурный ветер постепенно стихать.
Человек этот был высокого роста, однако выглядел невинно: седой волос покрывал старую голову, такая же седая борода, голубые глаза и рваная одежда, еще и хромой на одну ногу. Не поздоровавшись, он сразу вскрикнул:
- Ну тебя к черту, девчонка! Стоишь здесь, искушаешь, на грех толкаешь! Мавками воняешь, а сама – человек!
- Не сердись, дедушка, ты же лесной сторож, и ты же помогаешь заблудшим... Ты единственный, кто искренне принимает у своего костра в холодный вечер странника, так и сейчас не гони меня прочь, только на тебя уповаю.
Услышав это, Чугайстер надменно выпрямился, почесал бороду и ответил:
– Я выслушаю тебя, но только при одном условии.
– Говорите, я все сделаю!
– Станцуй со мной. Если я первый остановлюсь – помогу, а если нет – жизнь отдашь.
Евдокия откинула назад голову и посмотрела на голубое небо:
- Жизнь за танец… Такая себе валюта, но с другой стороны, в столице жизни мне нет, а в деревне и так не любят…. – она громко выдохнула и немного помолчав, ответила: – Хорошо. Как проиграю тебе – забирай мою жизнь!
Чугайстер потер ладони и, что-то напевая себе под нос, начал танцевать, да так искусно, что Евдокия пожалела за их договоренность. Обратного пути не было, и девушка вынуждена была танцевать.
Это действие продолжалось несколько часов, уже и солнце близилось к земле, а лучи едва пробивались сквозь густые листья. Повеяло холодом, лесную тишину нарушило вечернее пение птиц и только изредка слышалось, как дед бубнел: «Людже людом играют-поют, а мы себе такой да, такой да!».
К этому времени Евдокия уже успела изрядно устать. Ее лицо стало беднее полотна, однако она продолжала танцевать, даже когда на ее ногах стали появляться кровавые раны. Еще две минуты и она готова была сдаться, упасть на землю и отдать лесному существу свою душу, как вдруг, из-за дуба, выбежала Ульяна и не одна, а с другими мавками. И остановился дед, и сверкнули глаза его, и бросился он вслед за толпою девиц, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы Евдокия не упала на землю и, смеясь, не воскликнула:
– Слышишь, дед, ты проиграл! Выполняй обещание!
Замер старый, как по приказу:
- Хитрая девка, не зря от тебя мавками воняло. Однако, так и быть, проси, что хотела.