Ожидая возвращения хозяина замка, гость сидел на низком стуле возле стены и, прикрыв глаза, отдыхал. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Но старик был само напряжение. И стоило дверям отк-рыться, как он с удивительной для своего возраста легкостью и поспешностью вскочил:
— Черногор, нам надо… — начал он и осекся, увидев повязки на но-гах странника.
Дожидаясь, пока Старшего уложат на узкий, обитый бархатом диван с низкой резной спинкой и витыми боками, он набросился на колдуна, сопровождавшего Черногора в его странствиях:
— Ясень, разве Совет не велел вам с Власом оберегать его? Или вы не поняли, что это не пожелание, а приказ? — он старался гово-рить как можно тише, не желая привлекать внимания раненого, кото-рому женщины подали чашу с водой, но его голос, срываясь в хрип, звучал как рык разозленного зверя. Он разнесся по зале, заставив колдуний вздрогнуть и, с опаской взглянув на старика, поспешно повернуться к Черногору. И лишь добрая, даже немного виноватая улыбка последнего вернула им спокойствие.
Ясень молчал, опустив голову. Ему было нечего сказать в оп-равдание, да он и не хотел, когда, чувствуя свою вину, более чем кто-либо другой, осуждал себя.
— Оставь его в покое, Велимир, — поморщившись, Черногор сел, поудобнее устраиваясь на диване. — Что он мог сделать, когда наши законы запрещают возражать Старшему?
— Чем ты всегда пользуешься, рискуя понапрасну своей жизнью, — пробормотал старый колдун, недовольно качая головой. — Ох, мой мальчик, это все молодость. Она мешает тебе по-настоящему осознать цену собственной жизни, — он подошел к нему, сел рядом.
Быстрым взмахом руки Велимир велел всем удалиться. Колдуны поспешили ис-полнить волю гостя, оставив Старших одних.
— Твой шаг кажется мне куда более рискованным, чем мой, нас-тавник, — Черногор, вздохнув, на миг прикрыл глаза, отдыхая. — Поче-му ты пришел сам, вместо того, чтобы прислать ко мне вестника?
— Я не хочу, чтобы другие узнали о приближении беды прежде, чем Совет будет готов встретить ее. Нет ничего гибельнее слепого отчаяния.
— Война? — Черногор нахмурился.
— Мы всегда знали, что рано или поздно люди захотят покончить с теми, в ком видят неотступную как тень угрозу. Но при этом мы не прекращали надеяться, что боги будут благосклонны к нам и поз-волят подготовиться к новому испытанию… И вот теперь мы стоим на грани войны! А самое ужасное, что виноваты в этом не лишенные дара с их священниками, а мы сами! Теперь их Пресвитер может призы-вать верующих к борьбе, оправдывая все будущее зло тем, что мы, дескать, сами того хотели!… Если бы Яросвет научился сдерживать свои чувства! Если бы только он лучше следил за жителями своей деревни, успокаивая в них нетерпение и ярость, мы бы не стояли сейчас на этой грани!
— Не вини во всем только его, — промолвил Черногор.
— Почему ты защищаешь Яросвета, даже не зная, что он сделал!
— Потому что это не важно. Пресвитер уже давно мог бы найти тысячу и одну причину для начала похода.
— Его люди убили священника!
— Множество колдунов становятся невольными свидетелями гибели священников, и не один Яросвет виноват в том, что может случить-ся.
— О чем ты говоришь!
— Никто из нас не свят. Ты можешь с тем же успехом обвинить во всем и меня, ибо не далее как вчера я сам стал причиной смерти одного из священнослужителей.
— Что произошло? — старик нахмурился.
— Желая отомстить мне и людям, которым я помог, он воззвал к силам Потерянных душ. Я смог защитить других, но не его само-го: гнев сжег священника как факел.
Насторожившийся было Велимир облегченно вздохнул:
— Но это ведь совсем другое! Он сам себя погубил и ты тут ни при чем, в то время как колдуны Яросвета не просто расправились с проповедником, подошедшим к их деревне, но прибегли для этого к помощи колдовства!… Постой-ка, — он сам себя прервал. — Ты сказал, что священник использовал власть Потерянных душ. Но разве лишенный дара способен на такое?
— Для этого не нужно быть колдуном, достаточно лишь знать слова заклятий.
— Но откуда…
— Они были в архиве первосвященников.
— В потерянном архиве! Значит, они нашли его! Вот откуда эта уверенность в речах Пресвитера! Выходит, все не случайно. Они ре-шили выпустить на волю гнев Потерянных душ! Глупцы! Может статься, что в мире не найдется силы, способной под-чинить себе вырвавшихся пленников и тогда умрет все: и небо, и земля…
Казалось, Черногор не слушал его, думая о чем-то совсем другом. Его брови сошлись на переносице. — Пресвитер уже призвал верующих в поход против нашего народа? — спросил он
— Нет, — качнул головой Велимир. — Но к тому все идет. Мне стало известно, что он провозгласит войну в день Первосвященника Рода, в конце праздника. А это значит, у нас чуть больше недели.
— Не торопишь ли ты события, наставник? Ведь пока еще ничего не произошло.
— Мы должны постоянно думать о будущем, чтобы миг ненастья не стал неожиданным.
— Колдовской совет принял решение?
— Мы ждали тебя.
Черногор откинулся назад, прикрыв глаза, но жгучий пламень его взгляда продолжал мерцать, пробиваясь сквозь длинные ресни-цы.
— А что думаешь ты?
— Пытаясь бороться, мы потеряем все, — промолвил старик, — ибо победителей в этой войне не будет. Боль, горе, смерть… Многие проклянут день, в который пришли в этот мир. А затем, когда от прошлого и настоящего не останется ничего, когда будут отрину-ты все законы и обычаи, придет время битвы, в которой не будет победителя… Я думаю… Я надеюсь, что, может быть, еще не позд-но, что мы еще можем обратиться к священникам с просьбой принять наше покаяние. Да, если они согласятся, мы лишимся всего, что у нас оставалось до сих пор: дара, веры, свободы… Но если так мы сохраним жизнь народу…