Всегда холодный и успокойный, сейчас Геральд чувствует себя легкой посудиной посреди морского урагана. Испытывая к этому странному созданию все эмоции разом, старается не смотреть, но не может оторвать взгляд. И внезано ненависть, что демон так старательно пестовал в себе последние недели, так же, как и он сам, рассыпалась в прах после первых слов о бетонных обломках, что похоронили ее заживо. Вся боль, что росла и крепла больше полугода с ее исчезновения, выросла тысячекратно, едва она произнесла длинную мучительную фразу, сводящуюся к утрате воспоминаний: она знала, на что шла, но такого все равно не заслуживала даже по адским меркам.
Геральд перебирал в голове истории о бессмертных, добровольно выбравших людской удел, но впервые на его памяти у такого выбора были столь страшные последствия: она не просто отреклась от всего, она потеряла и то немногое, что делает человека человеком — прошлое.
Мисс Элизабет, как теперь называла себя Виктория, и сама, пожалуй, осозновавшая, что с человеком ее роднят разве только руки и ноги, раз за разом на протяжении всех мучительных часов заставляла усталого демона срываться от едва обретенного спокойствия к ярости. Будто чувствуя дрожащую грань, девушка каленым железом выжигала на сердце горький вопрос «Вы женаты, Альберт?».
«Я должен был до конца своего бессмертия держать твою нежную руку в своей. Я хотел, стоя перед льдами Коцита, поклясться Создателю принять смерть за тебя, вдохнувшую в меня жизнь»
Теперь они стоят, словно у могилы, на берегу этой лужи, прощаясь навсегда: двое незнакомцев, один из которых все забыл, а другой будет помнить вечно.
Внезапно мягкий порыв ветра принес уже знакомую энергию. Оба обернулись. Она не узнала даже Первого бессмертного, из духа которого родилась тысячелетия назад. Но это не важно. Важно другое.
— Какого черта ты снова натворил? — под глухой стук тонкого тела о землю, древний демон бросился на первого ангела Эсидриэля.
========== Часть 7. Последняя жертва ==========
Пустота ожила, обволакивая ее хрупкое тело своими мягкими крыльями. Одно за другим воспоминания проносились в ее голове тысячами падающих звезд. Вот она падает в бесконечную пустоту, беззвучно крича: каждое черное перо с невыносимой болью исчезает, оставляя после себя лишь холод и сожаления. Секунды или века проносятся перед ее высохшими глазами — она больше не может плакать, она больше не может дышать, она не может уже ничего. Читая в адской библиотеке о падших, Вики и в самых горьких фантазиях не могла представить, что это настолько больно, и уж точно не планировала проверять страшный ритуал на собственном примере. Но в этот миг, разрываемая на части, теряющая все то, что так любила сама, все то, что так любил ее Геральд, она не жалела. Бесславное и жалкое существование, что было теперь ей уготовано, без сомнений стоило даже самого незначительного шанса на его спасение: она умрет через пять или пятьдесят земных лет, он он по-прежнему будет вечен.
Вот она лежит под сотней серых обломков, наблюдая, как на ее окровавленную неестественно изогнутую руку бережно опускается последнее из черных перьев: видимо, она умрет сейчас — пожалуй, не худший вариант.
Уокер прикрыла глаза, вспоминая любимый образ: голубой огонь в глубине, сильные руки на ее талии и легкая ухмылка, говорящая больше тысячи слов — единственным, кого она хотела видеть перед окончательной гибелью, был он.
Внезапный порыв ветра поднял бетонную пыль и чье-то осторожное прикосновение сняло отупляющую боль. Подняв глаза, Уокер с удивлением поняла, что смотрит в свои же, но постаревшие омуты.
— Здравствуй, дитя мое, — Эсидриель склонился над ее искалеченным телом, мягко вытащил его из-под обломков и положил голову Вики себе на колени. — Зачем ты пала?
Синие глаза Первого бессмертного были полны горечи, но Уокер уже не смотрела в них. Потерявшее все, она просто выла в обнимавшие ее руки: «пала» — это слово, произнесенное вслух, наконец, принесло ей осознание беспросветной тоски, что теперь станет ее бессменным спутником. Да, она пала — по-настоящему прыгнула в пропасть и отреклась от всего своего естества. Пала, оставив лучшее позади.
— Заберите их! — прокричала изломанная девушка подол туники ангела. — Умоляю, заберите их. Я не хочу помнить.
— Я могу убрать каждое твое воспоминание, но боль останется, — тихо проговорил он, не прекращая поглаживать ее слипшиеся в крови волосы. — А новые, что я вложу в тебя, не принесут счастья, дитя мое.
— Неважно. Просто уберите, иначе я не вынесу, — Вики приподняла голову и вновь взглянула в глаза своему названному отцу. — Сделай это для меня.
— Что ж, — печально улыбнувшись, произнес ангел, словно читая приговор. — Я забираю твои воспоминания, Виктория Уокер, падшая на землю и отрекшаяся от бессмертия и крыльев.
***
Девушку вновь поглотила оглушающая темнота. Она не знала, как долго тонет в этих тяжелых водах, пока не услышала знакомый голос, доносившийся словно издалека.
— Ты выходишь, едва мы появляемся, просишь у нее прощения и при этом говоришь, что не знаешь, что именно с ней произошло? Не будь ты собой, я бы тебя даже слушать не стал, — Геральд говорил медленно и угрожающе тихо.
Час назад древний демон перенес ее бездыханное тело с улицы в этот незнакомый дом и бережно уложил на широкую мягкую софу, сев с краю. Холодные пальцы Геральда неосознанно поглаживали ее растрепавшиеся локоны. Виктория, не решаясь открыть глаза, вдруг вспомнила, как он, разъяренный и уставший, вез ее на человеческом транспорте сюда и мимолетно улыбнулась — он был готов выполнить любую просьбу даже понимая, что она его уже не знает. Внезапно обрушившийся поток памяти смешался с последними месяцами безумия. Обе личности, что жили в ней, пытались найти хоть какую-то точку опоры для того, чтобы не начать войну в измученном разуме. Уокер сконцентрировалась на том единственном, что любила и до и после своего презренного падения — девушка воскресила в памяти голубой огонь, что неизменно согревал ее и на Небесах, и в Преисподней, и на земле.
— Геральд, — еле слышно пробормотала Вики, нащупав его широкую сухую руку.
— Она просыпается, мой дорогой демон. Как я и говорил — ее память снова с ней, и, надеюсь, теперь мы оба сможем узнать, почему столь сильное и прекрасное создание избрало путь безумия и смерти, — ровный голос Эсидриэля заставил Уокер несмело приоткрыть один глаз.
Геральд действительно недвижно сидел рядом, невидящем взглядом блуждая по ее побелевшему лицу. Первый бессмертный спокойной стоял у окна дома, каждая деталь которого сквозила ангельской мощью — очевидно, с их последней встречи ангел сменил снега на озера.
Неловко приподнявшись, Вики облокотилась на грудь своего демона: даже без утраченной энергии она чувствовала, что пора начать говорить — в противном случае копившийся внутри него взрыв боли и отчаянья был неизбежен.
— Я расскажу тебе все, но сразу после ты вернешься назад. Здесь ты быть не должен, — сказала она и медленно встала, облокотившись на белый резной стул, что стоял напротив.
— Это уж я решу сам. Что-то же я должен решать в конце концов? — губы демона дрогнули в кривой усмешке. Тонкая грань, на которой он балансировал последние дни, вот-вот должна рассыпаться в ничто, и он уже ничего не мог с этим поделать, но продолжал последних сил сохранять остатки самообладания.
Виктория села, обвив ногами спинку стула и положила подбородок на гладкую перекладину: привычный способ передачи воспоминаний был ей уже недоступен, а потому пришлось делать то, чего она так старалась избежать — пересказывать последние события вслух.
— Самой большой неожиданностью в моем падении, кроме боли, конечно, стало время… Если я все правильно поняла, — на миг она повернула голову к старому ангелу и под утвердительный кивок, продолжила. — Я очутилась здесь в разгар катаклизма, что вызвала буря Последнего оружия. Грубо говоря, я была в двух местах одновременно — пока ты вытаскивал меня из Небытия там, я пробивала своей спиной камень здесь…