Тиса искренне поблагодарила. Приятно, что она избежала досадных расспросов о своей жизни и о том, что за дела привели ее в этот город. В глазах тетушек читалось любопытство, однако саму Отрубину не интересовала эта сторона жизни нежданной гостьи: хозяйке дома был просто скучен любой разговор, не касающийся литературы, музыки или иных искусств.
Выйти из гостиной так просто не удалось. Сначала из коридора послышался детский визг и топоток, и через миг в комнату юркнула взъерошенная палевая кошка и нырнула ужом под хозяйский диван. «Голубые чепцы» испуганно охнули. Следом за домашним питомцем вбежал ребенок лет трех, оглядев с хулиганским видом гостиную, бросился к дивану. С ходу плюхнулся на живот и пополз под материнский свисающий с дивана подол. Застав на месте пятнистую беглянку, малыш пронзительно завизжал от радости.
– Санюшенька, не кричи, заюшка. – Отрубина свесила руку, желая коснуться белокурых кудряшек, но малыш увернулся из-под руки матери, настырно пытаясь выудить кошку из-под дивана.
В дверях гостиной появилась запыхавшаяся старушка в переднике. Косынка съехала с ее макушки, седые волосы были всклокочены.
– Ох, Марь Станиславна, стара я уж для салок-то. Не поспеваю. Лизочек тихоней росла, а этот кубарь, да и только. Ни чуточки не усидит на месте! – Нянька проковыляла к малышу, держась за поясницу. – Саняша, иди ко мне, голубчик. Матушка отдыхает.
– Пойдите в сад, Дося, – предложила Отрубина. – Санюше полезен свежий воздух.
– Как полезен, ох как полезен! – оживились компаньонки. Похоже, они знали, что значит Санюша в гостиной. Тиса улыбнулась одним уголком губ.
На миг всех оглушил победный клич мальчишки, которому удалось-таки ухватить кошку за хвост. Без боязни оказаться оцарапанным, малыш вытащил животное и с радостью притянул к себе. Кошка упиралась всеми четырьмя лапами ему в живот, но это не спасло ее от жарких дружеских объятий.
– Котя! – умиленно выдохнул мальчишка. Затем снова взвизгнул – «котя» не оценила безмерной любви к собственной персоне и предприняла отчаянный рывок к побегу. Тщетно.
– Сыночек, у матушки виски уж гудят, – Марья Станиславовна положила ладонь на лоб. – Пойди, родной, погуляй с нянечкой в садочке. Пойди, мой ангел.
– Никачу!
Что было дальше, Тиса наблюдать не стала. Ей в самом деле не терпелось отдохнуть, но еще больше – попариться в бане, чтобы наконец почувствовать себя человеком, а не замызганной дорожной кладью с обмятыми боками, которую две недели трясло на ухабах от яма к яму. Поклонившись хозяйке дома, она покинула гостиную и последовала коридорами за худосочными косицами горничной. Фонька оказалась молчаливой лишь до первого вопроса. Потом же с удовольствием рассказала гостье, в каком крыле располагаются хозяйские покои, где столовая, банная, уборная. Экономка Рина Степановна, рослая женщина с невероятно прямой спиной и широкими плечами, восприняла приказ хозяйки с невозмутимостью часового на посту. Она не высказала ни слова недовольства, впрочем, как и благожелательности. Откуда бы? Новый рот в доме, нежданные заботы, дополнительные траты.
Комната, в которую экономка определила Тису, располагалась на третьем этаже в самом конце коридора левого крыла. Она была свободнее, чем ее родная в Увеге, но при всей своей вылизанной чистоте и заправленной без единой складочки кровати – безликая, хотя все необходимое – и даже больше, если принять во внимание писчий столик – здесь имелось. Пришел Прошка с ее вещами и сгрузил саквояж и голубиную клетку на домотканый половичок у двери. Тиса дождалась, пока останется одна, и закрыла дверь комнаты. Прислонилась к ней спиной и вздохнула. Она все никак не могла принять, что это происходит с ней наяву. Что теперь она будет жить у незнакомых людей, обретаться в чужих стенах, спать не в собственной кровати. Девушка подавила в себе внутреннее отторжение к окружающей обстановке и подошла к окну. Не все так плохо. Вот, например, вид из окна весьма любопытный – на улицу с речным каналом. Да и вообще. Когда она еще побывает в таком большом городе? Интересно будет погулять по его улицам.
Внутренние уговоры подействовали несколько однобоко. Она вспомнила дом и снова затосковала. Отец, Камилла, Агап, Ганна и все-все. Сейчас она бы обняла даже Цупа как родного. Но, увы, они далеко. Она сама по своей воле покинула их.
– Ничего, – прошептала девушка, – я сделаю то, ради чего сюда приехала, и вернусь домой. Может статься еще, что профессор Мо Ши меня не примет и я вообще здесь не задержусь. Но лучше, если бы принял и за пару недель обучил основным правилам обращения с даром.
В частности, ее очень интересовало, как избавиться от нахальных, самовольно вламывающихся в ее мозг видений одного конкретного человека.