Послышался короткий стук. В дверях кабинета появился светловолосый паренек в гимнастерке, испачканной чернилами на манжетах.
– Роман Валентович прибыл, и, говорят, не в духе. Вы просили сообщить.
– Хорошо, Мокий.
Знакомый голос заставил ее душу снова вздрогнуть.
Вэйн поднялся из кресла и протянул конверт подчиненному.
– Дуй на почту, пусть отправят в Ясноград без проволочек и лично доставят в руки князю Невзорову. В записях не фиксируй.
Паренек принял конверт. Заверил, что все сделает, и благополучно ретировался.
Тиса не смогла сдержать едкой мысли: «Значит, вот как мы не общаемся с дядюшкой».
Дверь раскрылась шире, впуская еще посетителей. Час от часу не легче. Знакомые товарищи-сплетники!
– Демьян Тимофеевич, оба ваших запроса подтвердили, – сообщил Нестор. – Переходы предоставляют без задержек. После последней заварухи там теперь навели порядок.
– Расшевелили мы сонное царство, Демьян Тимофеевич! – нарочито весело сказал Родион.
Главвэй направился к выходу, и порук услужливо придержал перед ним дверь. На пороге Демьян задержался.
– В группе Горохова сейчас нехватка рук, на ближайшие недели оба поступаете под его начало.
Ответив на пару организационных вопросов поруков, главвэй покинул кабинет и приемную. Спустя пять минут петляний по сумрачным коридорам ССВ он оказался в длинном холле. Навстречу выпорхнула девица в лиловом платье с кружевным жабо на груди и засияла улыбкой.
– Политов? – спросил главвэй.
– Он у себя, Демьян Тимофеевич.
Высокие двустворчатые двери с серебряными ручками в виде тигриных голов оказались распахнуты наполовину. Крепкого телосложения, как дубовый пень, мужчина лет пятидесяти в белом парике с косичкой на затылке стоял у окна и хмуро просматривал бумаги в толстой папке.
Заметив в дверях вэйна, тут же махнул рукой.
– Заходи, Демьян! Погляди на сие непотребство! – Он нетерпеливо тряхнул бумагами. – Третий язык уже, а зацепок покамест с мордоклювову селезенку! Что, спрашивается, мне докладывать министру?
Вблизи Тиса разглядела незнакомого человека. Широкий круглый лоб с блеском, не менее широкий подбородок, выдающийся нос, кончик которого подергивался при восклицаниях. Одет мужчина в идеально выглаженный двубортный мундир темно-зеленого цвета о восьми золотых пуговицах, строгого кроя, из дорогого сукна. На плечах – эполеты с короткой бахромой. Кабинет управного был не менее представителен – резная мебель из массива черного дуба, надраенная до глянца. На длинном столе – бумаги и странные металлические предметы, назначение которых Тисе было неизвестно. Еще одна лампа-колба, но в отличие той, что в кабинете главвэя, эта была вычурной – из черненого серебра в виде спящего дракона, обнимающего яйцо. Над столом на стене висели два мужских портрета в тяжелых рамах. В одном Тиса признала нынешнего императора Лароссии – Гория Первого. Рассмотреть, кто изображен на втором, так и не удалось. Демьян отвернул лицо к собеседнику.
– Следы обрываются на пепелищах. Хибары, землянки, кабаки, – продолжил хозяин кабинета. – Разумеется, фон вдрызг! Считать так ничего и не смогли. Лучшего забеливания мир еще не придумал. Тот, кто собирает невесомые, знает, что делает, Невзоров.
– Что это не простой коллекционер, я понял еще в Ижской, Роман Валентович. Наклад влияния четырнадцатого порядка, да и организация сложная, не по новичку наклады. Отступник из высших.
– Дракон подери! – досадно процедил управной. – Только его нам недоставало. И так шесть сухарей висят. Еще в Родожках близ Панокийской Ляди источник выплеснулся. Три группы латать отправил!
– А что округа? Местных опросили? Ведь кто-то мог заметить заезжих.
– Горохов со своими прочесал весь поселок при тракте в Ивантеевке. Были несколько человек из тех, кто мог что-то знать. Странным образом все погибли: кого суком при ветре пришибло, кто отравился сушеными грибами.
– Я взгляну на отчеты, Роман Валентович?
– Бери.
В руки главвэя перешла папка с бумагами, и Тиса почувствовала всю тяжесть чьих-то трудов.
Управной взял с тумбы портсигар с искусной чеканкой на крышке, изображающей герб Вэйновия, и минуту спустя мужчины задумчиво закурили, подперев спинами подоконник. Если бы это горло ей подчинялось, Тиса давно бы раскашлялась от дыма.