***
Когда это послание находит своего адресата, Брок и его ребята второпях покидают позиции. Почтальон пытается впихнуть в руки встрепанному сержанту конверт, но в пылу боя солдату не до того. Почтальон оставляет свои попытки и бежит вслед за остальными. Его настигает пуля. Она проходит в миллиметре от плеча Брока и влетает в затылок бегущему почтальону. Он падает, и Брок с тоской думает, сколько же людей не получат долгожданную почту. Райт хватает сумку из мертвых рук и бежит к укрытию. Немецкие ВВС затмевают солнце. Бьют прицельно по крестам, по безоружным людям, как рассказывал Крис.
Новое письмо сержанту передает Хейли, та самая рыжая медсестра с веснушками и синими глазами. Брок думает, что где-то видел ее раньше, но не спешит уточнять. Он пробирается в свое привычное укрытие к швабрам, запирает дверь на задвижку и изучает знакомый мелкий каллиграфический почерк.
«С возвращением, пропавшие безвести.
Это письмо было самым долгожданным за все время. Я рад, что ты жив. Писать очень сложно. Не могу ухватиться ни за одну мысль. Хочется глупо улыбаться, радоваться. За »женушку» получишь, когда увижу. И никогда не думай, что я смогу тебя забыть. Никогда не думай, что я забываю о тебе хоть на мгновение!
Рано или поздно война придет и в «Жемчужную гавань». Мы ее ждем, если честно. Сидеть тут тяжело. Как крысы, загнанные в угол. По всему фронту гибнут наши ребята, наши летчики. Опасность надвигается, мы ее чувствуем. Но ничего не можем сделать.
Я не надеюсь на скорый ответ. Просто возвращайся живым и, по возможности,с победой. Главное — живым. Хорошо? Я все еще люблю тебя, даже с парой новых шрамов.
Ждущий ответа, Себастиан».
На третьи сутки самолетный гул стихает. Брок сидит на упавшем дереве, командир дал передохнуть, пересчитать живых, подлатать раненых. Перечитывая строчки, выведенные знакомым до последней закорючки почерком, больше всего на свете Райту хочется прижать к себе сильное тело, поцеловать в макушку, вдохнуть родной запах. Но передышка быстро заканчивается. Из чащи выкатываются танки. И это сто процентов не подкрепление от союзников.
Брок тащит на себе раненого рядового. Мальчишка совсем. Дай Бог, чтобы 18 было. Бормочет что-то о маме и доме, о коровах, об Англии и тумане. А потом распахивает ясные синие глаза и затихает. Навсегда. Сержант не бросает обмякшее тело, переставляет ноги из последних сил, пока не падает лицом на землю от резкой боли в спине.
Для него североафриканское наступление заканчивается относительно скоро. Новозеландцы объединяются с гарнизоном Тобрука. Брок впервые видит сикхов в составе индийской дивизии. Роммель отступает на юго-запад. И как раз тогда он получает очередную пулю в грудь. От болевого шока сержант теряет сознание. Он приходит в себя уже в госпитале. По радио говорят, что 8 декабря Америка объявила войну Японии за бойню в Перл-Харбор.
Ему понадобилась ровно секунда, чтобы затуманенный морфином мозг смог сложить два и два. Кажется, он даже кричит что-то. С непривычки из горла вырываются хрипы, непонятное бульканье. К нему подбегает запыхавшаяся медсестра. Он узнает ее. Хейли. Малышка Хейли, которая всегда заботилась о нем. Она подносит к губам стакан. Брок не может вдохнуть. Тупо смотрит на стакан, вслушиваясь в речь диктора.
«Многие моряки так и остались погребенными заживо в нижних отсеках затонувшего линкора «Аризона» — гордости американского флота. Президент скорбит вместе с семьями погибших. Все соединенные штаты Америки скорбят вместе с ними».
— Тише, тише. Попей, сержант. Тише.
Девушка давит ему на плечи, заставляет лечь. Мимоходом проверяет бинт с проступающими пятнами крови — швы кровоточат. Мужчина глотает прохладный кипяток. Кашляет, как туберкулезный больной. Брок даже не знает, сколько времени провел здесь, но ему кажется, что слишком долго. На стене календарь. Январь 1942 года. Он снова пытается подняться. Смотрит беспомощно, моргает часто. Морфин не позволяет контролировать тело. Глаза жжет. Он чувствует влагу на щеках.
— Мой… Себастиан. Мой друг. Себастиан. Он там. Один.
Речь отрывистая, малопонятная. Говорить больно, а лошадиная доза обезболивающего мешает мыслить здраво, строить цельные предложения. Но девушка его понимает. Улыбается грустно. Поднимается на носочки, выключает радио и берет с полки почтовый конверт. Брок не узнает его. Себастиан присылал письма в других конвертах, с другими марками, другим почерком. Это письмо не от музыканта.
«Здравствуй, Брок.
Ты долго не отвечал на его письмо. Он так ждал. Писал только о тебе. Он говорил, что у вас планируется масштабная наступательная операция. Ты предупреждал его, что не будет возможности писать. Тыоло дец. Правильно сделал, что предупредил мальчишку.
Я не разбираюсь в военном деле, но думаю, тебе будет туго. Уже туго, раз не отвечаешь. Надеюсь, ты жив и здоров. Ты важен для нас.
Это случилось 7 декабря, Брок. На них напали без предупреждения. Летчики гоняли японцев как могли. Но они не всесильны. Линкор «Аризона» потоплен японской авиацией. 1177 человек погибли. Среди них был мой внук.Наш Бастион.
Послушай меня, держи себя в руках, парень. Не натвори глупостей, пожалуйста. Я не хочу потерять еще и вас, мистер Райт. Возвращайся с войны живым.
Прости, что пишу так поздно. Я хотела придти в себя, прежде чем сообщать тебе. Мне нужно было время, ты понимаешь. Должен понимать. Он любил тебя, Брок. Больше жизни любил.Еще со школы. Вернись живым хотя бы ради него. Ты должен выжить. Для него.
Аманда Грин».
Брок орет. Рвется подняться. В глазах темнеет от боли. Легкие горят огнем и дыхание сбивается. Под бинтом, окончательно пропитавшимся кровью, нещадно печет. Слезы катятся по щекам. Капают с подбородка на бинт. Это должно быть больно. Соль разъедает только начавшую заживать рану. Он кричит, срывая голос.Мечется по кровати. Хейли почти ложится на него, заставляя перестать дергаться, удерживая на месте. Девушка отбирает у него письмо, увеличивает ток морфина в капельнице.
— Лежать, сержант, — командует Хейли, — Отвоевался ты на ближайшее время. Отдыхай.
Парень замирает на койке, успокаивается. Веки тяжелеют. Он снова засыпает. Когда в палату вбегает доктор с дежурными медбратьями, Брок уже крепко спит. Он не замечает, как ему меняют повязку, и как Хейли, украдкой посматривая на его койку, читает письмо миссис Грин. Девушка распахивает глаза от изумления. Она практически уверена, что слышала раньше об этих парнях.
========== 15. ==========
15.
Парни не плачут. Парни держат себя в руках. Парни воют от боли ночами, зажав зубами наволочку, чтобы слышно не было. Они воюют, как черти. Брок был таким. Ему тошно от самого себя, от своей беспомощности. Его чуть ли не выворачивает наизнанку, когда морок морфина проходит. Он вспоминает бесстрастный голос диктора на радио, письмо Аманды Грин, испуганное лицо Хейли. Кажется, он ударил ее. Он отчаянно пытается не думать о содержании письма, которое заставило обычно полностью контролирующего себя Брока, биться в истерике.
— Очнулся, наконец, — тихо говорит Хейли.
Она снова подносит к его губам стакан с водой. Девушка говорит, что он не сделал ничего плохого, она все понимает, и синяк, отпечатком ладони красующийся на предплечье, не его рук дело. Она улыбается, проверяя бинт, просит не шевелиться лишний раз и выходит, аккуратно притворяя за собой дверь его отдельной палаты. Он думает, что это заслуга не его боевых подвигов, а капитана, друга Криса, который так опекает его.Совсем как старший брат. Чертов ангел-хранитель. Надо бы спросить его имя.Нужно знать, кому быть благодарным за королевские условия реабилитации.
Но стоит Броку поднять голову, заметить на полке тот самый конверт, как не думать больше не получается.Ощущение потери невероятно яркое, всеобъемлющее.В горле моментально пересыхает. Руки начинают дрожать, как у контуженого. Он и есть контуженный, напоминает себе Брок. Он сгибается пополам над полом, и желудок сводит болезненным спазмом.