Той же ночью, когда их небольшая компания собралась у огня, Себастиан начинает давиться кашлем. Он простудился после купания в ледяных водопадах. Он всегда легко заболевал. В дождливые дни в Нью-Йорке, Брок таскал его на спине, чтобы задохлик не простудился лишний раз из-за промокших ног. Себ больше не был хилым, но из-за недоедания и усталости иммунитет дает сбой. Его знобит. И Брок, прижимаясь к горячему лбу губами, настоятельно рекомендует навестить медиков. Он уже начинает тихонько ненавидеть себя за идею купания в холодной воде.
Хейли спит у входа в палатку с красным крестом. Бас осторожно будит ее. Девушке не надо прижиматься губами к его лбу, чтобы понять, что у него жар. Она колет ему антибиотики, просит на ночь остаться здесь, потому что неизвестно, чем он болен. Себастиан соглашается. В итоге на утро он просыпается в крепких объятиях Брока.
Медсестра только закатывает глаза, обнаружив их вместе. Поит больного каким-то травяным отваром, которое посоветовали от жара местные жительницы. Он отвратительный, горько-кислый на вкус. От него сводит живот, но жар вроде спадает.
— Вы должны быть аккуратнее. Сюда только что собирался капитан Росс! — взволнованно докладывает она.
Брок во время перемещается на стул рядом с койкой. Капитан распахивает шторку без предупреждения. Он говорит, что разведка заметила японцев недалеко от лагеря. Он приказывает Броку собрать отряд, чтобы обезвредить врагов, пока те не подошли ближе к их позициям. Сержант сдержанно кивает, отдает честь старшему по званию. На выходе из палатки обещает поскорее вернуться. Себастиан провожает его нечитаемым взглядом.
— Давно вы с ним дружите? — интересуется Росс.
— С самого детства. Почти десять лет.
— Вы заботитесь друг о друге слишком… тщательно, — несколько неуверенно говорит капитан, — Ребята говорят всякие вещи, которым не место в армии США. Если это правда, то…
— Он мне как брат, капитан, — Грин изображает, что оскорблен до глубины души грязными намеками, — В Нью-Йорке мы всегда приглядывали друг за другом. На войне ничего не изменилось. Мы — семья, — Себастиан заливается кашлем.
К ним влетает Хейли. Подносит к пересохшим губам снайпера стакан с водой и просит капитана удалиться. Она серьезно смотрит на покрасневшего от жара парнишку. У нее вид строгой, чем-то недовольной мамаши. Себастиан не может сдержать улыбку. Если кто и заботится о них обоих слишком тщательно, так это овдовевшая медсестра. Они же относятся к ней, как к старшей сестре. Любимой, но иногда жутко раздражающей.
— Я предупреждала, что вы должны быть осторожнее! — шипит она, — Уже вся дивизия травит байки про ваше тяжелое детство, когда приходилось согреваться всевозможными способами. Вы должны следить не только за руками и словами. Взгляд говорит гораздо больше, чем хотелось бы. Прекрати пялиться на него, как только он возникает в зоне видимости.
Она наблюдает, как расширяются глаза больного. У него нет причин не верить. От того еще страшнее кажутся ее слова. Себастиан краснеет. Он прекрасно понимает, что иногда очень сложно совладать с чувствами. Особенно после раздельных операций. Следить еще и за взглядами непосильная задача. От нелегких мыслей вновь начинает расти температура, но волшебные травки филиппинских островов творят чудеса. К вечеру следующего дня Себастиан уже на ногах, снова обнимается со своей любимой винтовкой. Чистит ее до блеска, разбирает и собирает несколько раз, вымазавшись по самые локти в оружейной смазке. Кажется, он очень по ней скучал.
— Знаешь, я скоро начну ревновать.
Брок прижимается губами к его макушке. Он только что вернулся в лагерь со своим отрядом. Себастиан не досчитался двоих в сопровождении. От Райта пахнет кровью, потом, порохом и мокрой грязью. Парень выпутывается из медвежьих объятий. Кидает испепеляющий взгляд на друга, залезает в палатку.
— Капитан спрашивал о нас, — без предисловий выдает снайпер, откладывая оружие, — Надо быть осмотрительнее.
— Боишься трибунала? — зло ехидничает Брок.
— Боюсь, что наша славная армия лишится такого непревзойденного снайпера, — в тон ему отвечает Себастиан.
Он бы сказал что-нибудь и о сержантах, но их по определению больше, чем снайперов. Брок молчит, оттирает лицо мокрой тряпкой. Из рассеченной брови сочится кровь. Значит, опять сходились в рукопашной. Синяк на скуле начинает темнеть, завтра нальется темно-лиловой шишкой. Себастиан зевает. Он все еще слишком слаб.
На улице жара, в палатке так душно, что практически невозможно дышать. Брок стаскивает ботинки, снимает форму, аккуратно складывая рядом, забирается под одеяло на своей лежанке. Укрывается по подбородок. Себастиан повторяет его маневр на своем подобие кровати. И только оказавшись под защитой одеял, они позволяют себе переплести пальцы. Сержант знает, что так Себастиан засыпает быстрее, крепче. Ведь жадный до прикосновений и тепла снайпер все равно окажется у него под боком ближе к утру.
Собственно, это было единственной причиной, почему каждое утро их будила Хейли. Ей нравилось нарушать их покой и ехидничать, а они чувствовали себя под ее защитой спокойнее, свободнее даже.
========== 18. ==========
18.
На восстановление сил уходит чуть больше трех месяцев. Может все дело в инфекции, сгубившей полдивизии, а может в голоде и невыносимой жаре, но Себастиан без конца злится. Как часто делал это дома. Срывается на всех. Особенно достается японцам. И все бы ничего, но такой жестокости Брок увидеть не ожидал. Он пугается, долго выясняет, что же случилось, но потом сдается. Война меняет всех. Это он понял, впервые увидев своего друга после его внезапного воскрешения.
Себастиан и Брок спят в одной палатке, остальные солдаты, медицинские блиндажи и командование расположились немного поодаль. Брок понимает, что у парнишки начались кошмары, когда вскакивает среди ночи от крика. Ужасные кровавые картинки, сотворенные им за месяцы войны, мучают слишком впечатлительного музыканта. Себастиан просыпается в холодном поту, его трясет, на щеках блестят слезы.
В эти моменты, не зная как привести друга в чувство, Брок поет. Каждую ночь, когда приходят кошмары, Брок обнимает его, баюкает, как маленького и тихонько напевает какую-нибудь песенку, отдаленно напоминающую колыбельные Джулии Райт.
Командование требует прекратить отпуск, начать наступательные операции. Примерно к марту 1943 года они вновь перемещаются на Лусон. Когда они натыкаются на отряд японцев, никто не удивляется. Разведка не подвела. Засаду ждали, только не знали где именно. Одно из зданий, не разрушенных войной, в котором лейтенант разглядел хорошее убежище, оказалось занято. Японцы не собирались сдаваться без боя.
Молодой лейтенант теряется под натиском врагов. Брок приходит на помощь, командует отступать. Себастиан, недавно получивший новое звание, выходит из своего укрытия с винтовкой в руках. Патроны кончились, и толку от него больше нет, но у него есть идея. Оправившийся неделю назад после пулевого ранения в живот капрал Грин снова полез на рожон. Правда, на этот раз после согласования с вышестоящими лицами. Броку иногда кажется, что Себ просто коллекционирует ранения и скоро начнет делать ожерелье из пуль, которые из него вынимают.
У них был отличный план: Себастиан, как мастер маскировки, подходит близко к вражеской позиции, показывается, отвлекает на себя внимание. Дает несколько секунд Броку и остальным залезть в окна с другой стороны здания. Уходит так же незаметно, как появляется. Ключевое в этом плане —на что сержант несколько раз обращал пристально внимание — Себастиан выполняет свою часть и уходит, потому что после ранения и болезни силы не восстановились полностью. Он не может сражаться. Он не должен вступать в бой в одиночку.
Японцы теснят их к окнам. Слишком много людей в замкнутом пространстве. Брок прячется за перевернутый стол, тащит в укрытие безрассудного Себастиана, не желающего отступать. Он стреляет почти без промахов. Наконец, приходит подкрепление в виде капитана Росса и его небольшого отряда.