– Зачем ты пришла сюда, Смотритель? Вас же вроде поголовно освобождают от обязанностей перед Корпусом. Так какого черта ты здесь делаешь?
Солара одергивает его, говоря, что нельзя начинать собеседование без профайлера, но я ее не слушаю.
Вот оно.
Почему я здесь? Почему хочу вступить в Корпус, почему именно сейчас? Мне нужно ухватиться за эту мысль, сосредоточиться только на ней, задвинув остальное на второй план, спрятав все, что связано с прежней жизнью. Нужно правильно расставить акценты – и тогда меня не смогут поймать на лжи, потому что мне и не придется лгать.
Когда дверь открывается и появляется профайлер – та самая девушка, которую я видела в столовой, – страх уже отступает. Она садится напротив. Глубоко вдохнув, я расправляю плечи и, глядя профайлеру прямо в глаза, протягиваю ей руку ладонью вверх. Финн кашляет. Судя по его лицу, он не ожидал, что я буду настолько открытой – ведь при физическом контакте профайлер способен увидеть намного больше.
Солара кладет перед профайлером лист бумаги и ручку, затем зачитывает номер моего личного профиля и сообщает: – Кандидат Арника, восемнадцать лет. Бывшая профессия – Смотритель.
На видеокамерах загораются зеленые лампочки. Допрос начался.
Седые волосы, большие светлые глаза – слишком светлые, чтобы их можно было назвать серыми. Прозрачное стекло. Она вся кажется прозрачной – мертвенно-бледная кожа девушки напротив меня настолько тонкая, что на тыльной стороне ее узкой ладони я отчетливо вижу синий рисунок вен.
Я непроизвольно вздрагиваю, когда ледяные пальцы смыкаются на моем запястье. Я вижу, как лицо профайлера мгновенно меняется, как она сбрасывает с себя странное оцепенение, как ее стеклянный взгляд оживает. Ее глаза загораются жизнью. Моей жизнью.
– Не пытайтесь что-либо утаить от профайлера – это будет расценено как сопротивление Справедливости, – монотонно бубнит Финн. – Все ли ответы в вашей анкете являются правдивыми?
Я молча киваю.
– Есть ли что-то, что вы бы хотели поведать нам перед лицом Справедливости?
– Я никогда не хотела в Корпус, – выпаливаю я, и лицо Финна вытягивается от удивления. Солара усмехается, бросив быстрый взгляд на профайлера.
– И вы говорите об этом так открыто?
Я пожимаю плечами:
– Решила быть искренней.
– За такую искренность можно получить обвинение в малодушии, – цедит сквозь зубы Финн.
Я качаю головой и киваю на профайлера, которая не сводит с меня взгляда:
– Справедливость этого не допустит.
– К вопросу о малодушных. – Солара смотрит в свой планшет. – Как вы к ним относитесь?
Я вспоминаю Риту, которая не знает, жива ли ее семья. Вспоминаю сотни силентов, прошлое которых утрачено из-за диверсии малодушных.
– Я их ненавижу, – говорю я, наблюдая за тем, как мои эмоции передаются профайлеру и как ее ладонь, лежащая на столе, сжимается в кулак.
– Тогда как объяснить вашу неприязнь к Корпусу? – этот вопрос звучит от Финна.
– Нет никакой неприязни, – говорю я.
– Ложь. – Хриплый голос профайлера звучит одновременно с моим. Глаза седовласой девушки сужаются, она тянется к ручке, и я быстро прибавляю:
– Ладно-ладно, неприязнь была. – Ненадолго замолкаю, пытаясь подобрать правильные слова. – Мне… Мне всегда нравилось заботиться о силентах. На самом деле… я была счастлива с ними, была счастлива работать Смотрителем. Это то, что имело для меня смысл. Каждый из силентов пожертвовал собой, чтобы мы могли жить – а весь Свободный Арголис словно забыл об этом.
– О силентах заботятся, – с явным возмущением начинает Солара, – они живут в хороших условиях…
– Все всегда достается Корпусу, – перебиваю я ее. – Отсюда и неприязнь. Из-за Корпуса почти все вокруг, почти весь Арголис считает, что если ты стал Смотрителем, то только потому, что не захотел идти в Корпус. И никому даже в голову не приходит, что кто-то выбрал эту работу потому, что она ему понравилась.
– Нина… – вновь подает голос профайлер.
Оба капрала синхронно поворачиваются к ней, затем снова устремляют глаза на меня.
– Кто такая Нина? – интересуется Финн.
Вопрос вызывает у меня нервную улыбку.
– К неудачникам относят каждого, на ком нет формы Корпуса. Та к говорила Нина, моя напарница. И она была права. Уже тогда мало кто хотел носить комбинезоны Смотрителей, а сейчас желающих вообще по пальцам сосчитать можно. – Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. – А однажды Нина ушла в Корпус. Мы и вдвоем-то не всегда могли уследить за всей группой, а она оставила меня одну, хотя понимала, что я не смогу справиться в одиночку, и я… В первые же дни я потеряла силента. Потому что Нина ушла, переложив на меня ответственность за два десятка жизней. Я при каждой возможности строчила письма Советнику Моро, просила направить мне в помощь второго Смотрителя, но раз за разом вместо хоть какой-то помощи получала вежливую отписку, жалкий клочок второсортной бумаги с пустыми словами, смысл которых сводился к тому, что, пока мои силенты не мрут как мухи, все хорошо, я могу работать с ними и в одиночку! – Забывшись, я с силой ударяю ладонями по столу, да так, что Солара вздрагивает. – Вот вам и вся забота о силентах!