– Полагаю, примархи смирились с тем, что эта битва проиграна, – Максим тоже добавил имитационный подпакет, но Витар не смог разобрать его смысла. Подпакет был сгенерирован архимагосом индивидуально, он выражал целую смесь эмоций. Но они были либо некорректно смоделированы, либо мозг секутора не мог их осмыслить ввиду чрезмерной конструктивной сложности.
– Но не война, – Каин намеренно переключился на низкий готик, произнеся эти слова биологическим речевым аппаратом. – Война с Рангдой только начинается.
В Объединенном флоте так думало каждое живое существо, способное свободно мыслить. Под непосредственным командованием Келла осталось четыреста два корабля, включая Ковчег и тридцать пять судов Механикум, составлявших прикрытие «Кредо Омниссии». У Солея кораблей было в полтора раза меньше – двести шестьдесят. Флот Русса составлял три четверти его легиона и насчитывал пятьсот три корабля капитального класса. В последней битве Пустотные Гончие потеряли тридцать пять судов.
Вся эта армада с «Паркой», прикрывающей нижнюю полусферу, двигалась в типовой формации «Наконечник стрелы» к точке Мандевилля. На расстоянии в девятьсот миллионов километров за имперцами шли объединившиеся флоты ксеносов. Подсчитать их численность не представлялось возможным – чужие не скрывались за полями преломления, но авгуры средней дальности с трудом сканировали их. Сигнатуры сливались и постоянно мерцали на радарных линзах. По наиболее точным подсчетам Максима Тихона их преследовало не меньше трехсот кораблей с погрешностью в районе двенадцати процентов. Столкновение с такими силами ящеров предвещало лишь один исход.
Балор Келл отказался оставаться на «Абрамелине». Новым флагманом он сделал линкор класса «Грайя», пятнадцатикилометрового исполина с собственным эскортом из четырех эсминцев «Тиамат». Изначально линкор носил гордое имя «Сердце Фомора», его седой капитан был уроженцем Космического скитальца. Он был еще младенцем, когда Император отыскал Второго сына.
Примарх не предлагал переименовывать корабль, команда сама так решила. В честь погибшей «Глорианы» его назвали «Месть Нуаду». На торжественном собрании по поводу этого события Келл поклялся, что его флот вернется к Адекс-Морс Примус и они реанимируют его старый флагман. Он даже лично посетил Ковчег Механикум и четыре часа не отставал от Максима Тихона, пока тот не подтвердил, что теоретически возможно восстановить линкор и вернуть его на орбиту.
Вспомнив об этом, эксплоратор издал недовольное ворчание на бинарике.
– О чем вы?– уточнил Каин, покосившись на архимагоса.
– Я пообещал Балору, что помогу поднять «Гнев Нуаду» с планеты, – пояснил Тихон. Сопроводительный пакет данных содержал его расчеты. Увидев их, Витар хмыкнул.
– Вероятность успеха шестьдесят шесть процентов? – секутор с интересом посмотрел на Максима. – Весьма неплохо, я думал, будет хуже.
– Шестьдесят шесть целых сто восемьдесят три сотых, – поправил его эксплоратор. – Базовое условие – ксеносы не тронут линкор и он не получит новых повреждений.
– Но ведь он горел, когда войска уходили, – Витар Каин воспроизвел в памяти отчеты и пикты, которыми Аластар Краков дополнил рапорт, загруженный в центральное ядро «Кредо Омниссии». – Вы пересчитывали с поправками?
Архимагос не ответил, что являлось ответом само по себе. Естественно, он пересчитывал. Естественно, цифры там получились совсем другие, и они вряд ли обнадежили бы примарха.
Спустя мгновение мозг секутора пришел к единственному логическому выводу и Каин взглянул на Максима по-новому. Тихон не мог соврать Балору, это было бы нарушением присяги и его собственных клятв перед Омниссией. Поэтому он сказал правду. Но эта правда не учитывала более вероятный исход.
Максим поступил так, чтобы не усугублять настрой воинов. Ведь Балор Келл наверняка расскажет приближенным о своем разговоре с архимагосом. Те передадут остальным братьям и очень скоро весь Авангард Терры будет знать, что их величественный флагман не мертв окончательно, его можно вернуть. Это даст легионерам надежду на положительный исход войны.
Надежда.
Секутор отлично понимал, что значит это слово. Но понимал ли это Максим Тихон? Раньше Каин ответил бы однозначно. Нет, в модифицированном мозгу архимагоса не осталось места для столь иллюзорных концепций, они просто не укладываются в движущие его мыслительными процессами строгие законы математической логики. Но теперь, когда Витар неожиданно вскрыл подоплеку действий эксплоратора, он уже не был уверен.