– Откуда… – Витас взмахнул рукой, сбрасывая с нее несколько капель фосфекса, который уже почти не обжигал. Белое пламя вокруг воинов быстро опадало. – Откуда ты знал, что в этих трубах? Как вообще…
– Ты служишь со мной всего пару лет, брат, – Белиал с кривой усмешкой на лице вырвал клинки из поверженного противника. – Теперь ты знаешь, за что я получил свое прозвище. А вообще, – капитан посмотрел на Ларса и мотнул головой в сторону когитатора, с которым тот не закончил. – Вообще, я хорошо помню свое детство. Мой отец был учителем химии.
Витас хмыкнул, едва ли поняв, что имел ввиду его командир. Большинство воинов не помнили своих жизней до Вознесения. А из области химии они владели лишь общим теоретическим базисом, полученным во время гипнотических сеансов. Но никто не стал уточнять и задавать вопросы. Им было достаточно того, что они прикончили врага, который едва не прикончил их.
Крэйлус повел плечом, с недоумением отметив, что оно онемело, и рука почти потеряла способность двигаться. Похоже, один из ксеносов все же достал его в этих чертовых коридорах, а он даже не заметил, будучи накачан ингибиторами боли. Надо думать, у каждого из его воинов найдется с пяток таких ран после этого штурма. Спасибо Солею, апотекарион «Окулус Интеритум» снова укомплектован.
– Примарх на связи, – доложил Ларс.
– Включи внешний динамик, – приказал Белиал. У него не было секретов от боевых братьев.
– Белиал Крэйлус, ты слышишь меня? – голос Солея Враска был исполнен такой внутренней силы, так что даже «Барракуда» ощутил дрожь в груди. – Сын Мортариона, черная луна в зените?
– Я не знаю, кто такой Мортарион, – дерзко ответил «Барракуда». – Но мои воины выполнили поставленную вами задачу, лорд Враск. Черная луна, мать ее, в зените!
***
Все штурмовые группы уложились в отведенный лимит. Как только Солей получил подтверждение от Сумеречных Рейдеров, он отдал приказ об общей эвакуации. Одновременно с кораблей второго эшелона на «Парку» начали переправлять небольшой контингент Механикум и Солярной Ауксилии, чтобы обеспечить полный контроль над системами станции.
Когда Максим Тихон получил прямое управление оружейным модулем, он активировал защитные программы «Парки». Спаренные турели выехали из стенных ниш, на потолке открылись люки, из которых выскочили продолговатые стволы стационарных лазпушек. Все они были настроены на ксеносские сигнатуры, игнорируя воинов Империума. Коридоры станции наполнились болтерным грохотом и шипением боевых лазеров.
Через пять минут и тридцать секунд турели по всей станции замолчали. Сенсоры больше не фиксировали присутствие чужих.
– А если оставшиеся где-то прячутся? – Витар Каин бросил взгляд на Максима, который не скрывал удовольствия, глядя на пикт-экраны, демонстрировавшие кровавую мясорубку. Кажется, эта операция чудесным образом возвращала эксплоратору его давно утерянную человечность.
Загрузив последний отчет, Каин увидел, что хотя после штурма Звёзднорождённых ящеров осталось всего полсотни на всю станцию, они сумели уничтожить тридцать автоматических огневых точек. Кое-где добивать их пришлось легионерам, возвращавшимся к пунктам эвакуации.
– Вероятность менее четырех целых семидесяти двух сотых процента, – невозмутимо парировал архимагос. Он стоял возле управляющего когитатора, перенеся большую часть веса на левую ногу, так как правая получила серьезные повреждения в бою. Еще эксплоратор лишился двух мехадендритов, а его вышедший из строя «Каскад» валялся рядом на полу угловатой грудой серого металла.
Внезапно пол ощутимо качнулся. Эксплоратор встряхнул мехадендрит, подключенный к когитатору.
– Линкоры берут станцию на буксир, – Тихон отправил пояснительный пакет, в котором меж базовых символов Лингва Технис легко читался второй информационный слой, куда более эмоциональный.
– А мне он нравится, – хмыкнул секутор, глядя в спину Солея Враска, который уже покидал центра управления. Примарху пришлось пригнуться, чтобы протиснутся в низкий коридор выхода. – Он заранее отдал приказы о надлежащих маневрах, не сомневаясь в исходе штурма. В итоге, у нас еще двенадцать минут до подхода ксеносского флота. Время рассчитано идеально.