По сути, когда Балор вывел свой корабль на передовую, он совершил тактическую ошибку. Солей, Лев, Пертурабо – практически любой из его братьев сказал бы именно так. Но Келл не мог, просто не умел оставлять своих людей погибать. Он боролся за каждую жизнь. Даже ценой других жизней.
Дорн и Жиллиман считали это глупостью. Леман и Феррус называли это отвагой. В действительности, все было проще. Только Сангвиний, который никогда не высказывался по этому поводу, действительно понимал мотивацию Келла.
Но теперь все это не имело значения. Бранн был вынужден разорвать строй, уходя от многочисленных залпов зеленого вещества. У «Гнева Нуаду» не осталось щитов, поэтому каждое попадание наносило ему непоправимый урон.
Два выстрела угодили в кормовую надстройку, один в левый борт. Сдетонировало несколько батарей «Стигий» и линкор сорвало с вектора движения цепью чудовищных взрывов, прокатившихся по боевым палубам от носа до кормы.
Основные двигатели вышли из строя, генераториум получил критические повреждения, «Глориана» потеряла ход. «Кредо Омниссии» попытался прикрыть флагман и вдвоем они сумели уничтожить еще одну «медузу». Почти сразу Ковчег разнес в щепки ту, что Бранн лишил щитов ранее. Несколько «медуз» переключилось на корабль Механикум, с зенита к нему направился «наутилус».
У «Кредо Омнисии» были собственные эскортные корабли, но большинство из них поддерживало терранские суда на флангах. У Кракова осталось два крейсера класса «Лунный», один крейсер класса «Диктатор» и соединение фрегатов поддержки. Он расходовал их осторожно, иногда вынужденно направляя прямо под вражеские выстрелы, чтобы самому избежать прямых попаданий. Ковчег был значительно менее маневренным, чем имперские линкоры.
Вскоре «Гнев Нуаду» получили еще два попадания. Впервые корабль тряхнуло так, что примарх был вынужден взяться за поручни ограждения. Основные люмены отключились, их сменили аварийные люминоленты.
– Вокса нет, даже внутреннего, – доложил старший офицер связи.
– Ауспики и авгуры тоже отключились, – добавил лейтенант сенсориума. – Мы слепы и глухи.
– Нам переломили хребет, – процедил Бранн. Глаза капитана с лопнувшими капиллярами метались между показаниями на основном гололите и линзами дополнительных экранов. Он искал выход. А пока искал, машинально отдал несколько приказов, чтобы оставшиеся орудия атаковали.
– Целеуказания? – уточнили с орудийного модуля.
– Да стреляйте хоть в кого-нибудь, – за капитана ответил примарх. Он хотел добавить «это уже не важно», но потом понял, что так не считает. И они не должны считать.
Новое попадание разворотило нос «Гнева Нуаду», уничтожив передние маневровые двигатели и последние лэнсы, которые еще оставались. Хотя лэнсы было совсем не жалко, линкору едва хватало энергии на поддержание основных систем жизнеобеспечения.
Космический левиафан начал заваливаться на бок. Инерция тащила его все дальше, пока он не оказался во власти беспощадной гравитации Адвекс-Морс Примус. «Медузы» наконец оставили линкор в покое, так что смертные члены экипажа, рассчитывавшие на героическую гибель в бою, могли смело закусывать губы.
«Гнев Нуаду» терял атмосферу по всей длине корпуса. Из тысячи пробоин вырывались фонтаны воздуха, мгновенно рассеивавшиеся в ненасытной пустоте кристаллической россыпью. Во все стороны разлетались куски обшивки и адамантиевых переборок, обнажая ячеистую структуру палуб. Люди – неразличимые для глаз стороннего наблюдателя соринки – оказавшись в вакууме, мгновенно замерзали. Их широко раскрытые глаза и рты источали заледенелый ужас.
Выброшенным из корабля легионерам, успевшим загерметизировать доспехи, едва ли повезло больше. Их ждала медленная и бесславная смерть в холодном беззвучии, ведь даже интер-вокс перестал работал. Пустотные сражения протекали на немыслимых расстояниях в сотни тысяч километров, так что вероятность гибели от выстрела вражеского корабля была незначительной. Как и вероятность столкновения с хвостовым сегментом истребителя или осколком кокпита.
Скан-дроны других капитальных кораблей Авангарда Терры и пикт-устройства эскортных судов наблюдали гибель флагмана, не в силах что-либо сделать. Двойное биение в груди каждого легионера в тот момент замедлилось настолько, что измененный организм едва не активировал Гибернатор, посчитав, что боец находится на грани смерти. Но никто не вымолвил и слова. Никто не верил, что Балор Келл умрет. Даже если умрет его корабль.