Теперь она крепко сдавливала его, прижимая Гента к телу агента мятежников.
А дуло бластера вонзалось в его висок.
— Видишь? — с трудом выговорил Маркко. — Я тоже иногда проявляю чудеса сообразительности. Брось пушку.
— Я поражена, — откликнулась Мара, даже не думая подчиняться его требованиям. — Показная хромота, дрожащая рука — неплохо придумано.
— Благодарю, — бросил Маркко. — Я предположил, что, имея выбор вероятных мишеней, ты предпочтёшь атаковать ту, которая представляет для тебя наибольшую угрозу.
— И ты не ошибся, — ответила Мара. Разговор начал приобретать весьма странный оборот. Сейчас они напоминали двух экспертов в одной области, ведущих светскую беседу на узкопрофессиональные темы.
Возможно так и было.
— Я смотрю, тебя тоже неплохо обучили, — заметила она. — Вероятно, не хуже, чем меня.
— Вероятно, лучше, — предположил он.
— Вероятно, — согласилась Мара. — Но ты допустил один серьёзный промах.
— Да? И какой же?
Мара едва заметно кивнула на его пушку.
— Не в того целишься.
— Нет, я так не думаю, — заверил её Маркко. — Тебя явно заботит судьба этого ребёнка. Сомневаюсь, что тебе будет по нраву, если он умрёт.
Гент нервно сглотнул. Его вылезшие из орбит глаза с мольбой взирали на неё.
Но Гент явно не понимал, к чему ведёт этот разговор. В отличие от Мары. По крайней мере, она надеялась, что понимает.
— Согласна, мне это будет не по нраву, — допустила она. — Как впрочем мне было бы не по нраву убийство любого невинного человека без особой на то причины. Факт в том, Маркко, что до сегодняшнего вечера я вообще не была знакома с Гентом. Нас с ним сложно назвать давними друзьями.
Несколько мгновений Маркко изучал её.
— В таком случае, — сказал он наконец, — мы зашли в тупик.
— Боюсь, что так, — согласилась Мара. — Если ты пристрелишь Гента, ты потеряешь свой щит. Что более важно, ты не успеешь нацелить свой бластер на меня: я всё равно застрелю тебя первой. За это я ручаюсь.
— И я тебе верю, — протянул Маркко. — Ну а если я попытаюсь нацелить на тебя бластер прямо сейчас…
— Произойдёт то же самое, — сообщила Мара. — Тебе следовало пристрелить меня сразу вместо того, чтобы пытаться взять заложника.
— Да, — пробормотал Маркко. — Согласен: я определённо допустил промашку. Но я хотел понять, кто ты и что тебе нужно.
— О, да тут всё просто, — ответила Мара. — Я — правосудие. — Она кивнула на мёртвого Эгрона. — Он пытался предать Империю. Я признала его виновным и привела приговор в исполнение.
— Всё так просто?
— Всё так просто, — подтвердила Мара.
Губы Маркко подёрнулись.
— Похоже, я и в самом деле влип.
Мара бросила взгляд на перекошенное от ужаса лицо Гента. Повстанческий оперативник, враг Империи и всего, во что она когда-то верила… и напуганный гражданский. Ребёнок, попавший в беду отнюдь не по своей вине.
К чему её обязывал долг?
Когда-то она твёрдо знала ответ на этот вопрос. Сейчас в её сознании всё перемешалось.
Но Гент пришёл сюда, доверившись ей. Доверившись.
И теперь, когда император мёртв, а Империя — в руках отморозков вроде Айсард, возможно, вера — единственное, что для неё что-то значило.
— Не обязательно, — известила она Маркко. — Казнив предателя, я выполнила свой долг. Против тебя я ничего не имею.
Маркко фыркнул.
— Ну да, как же. Человек, олицетворяющий себя имперским правосудием, не имеет ничего против повстанческого агента?
— Давай сделаем так, — сказала Мара. — Предлагаю уговор. Ты отпускаешь Гента и кладёшь бластер на землю, после чего мы все трое расходимся полюбовно, живые и невредимые. Ты настаиваешь на продолжении игры в повстанческого героя — и я буду единственной, кто уйдёт отсюда живым.
Взгляд Маркко метнулся к мёртвому Эгрону, затем снова переключился на Мару.
— Почему я должен тебе верить?
Мара пожала плечами.
— Почему нет? У меня есть всё, что мне нужно: мёртвый предатель, военные шифры, которые больше никогда не попадут в ненадёжные руки. Я могу себе позволить небольшую щедрость. — Она взметнула брови. — Кроме того, как я уже сказала, мне не по нраву убийства невинных, особенно когда они совсем ещё дети.
Несколько долгих мгновений Маркко пристально изучал её. Мара недвижимо стояла на месте, её сердце колотилось, а глаза неотступно следили за любыми движениями повстанца. И пусть только попробует хоть видом показать, что уязвлённое самолюбие всё-таки перевесило инстинкты самосохранения…
В следующую секунду он медленно отжал дуло бластера от виска Гента и ослабил хватку на его шее. Гент издал тихий булькающий звук, после чего повалился на пол, словно тонкий опустошённый мешок. Ещё несколько мгновений Маркко стоял на месте, целясь в потолок, его взгляд блуждал по Маре, беззвучно приглашая её отречься от своих обещаний.
Но Мара не сдвинулась с места; тогда, сделав глубокий вдох, Маркко развернул бластер дулом вниз и заткнул его в карман своего пальто.
— До скорого, — молвил он, коротко поклонившись. Повернувшись к ним спиной, он шагнул в боковой коридор, из которого вышел, и исчез за поворотом.
Ещё несколько секунд Мара прислушивалась к его удаляющимся шагам, затем распрямилась. По-прежнему сжимая в руке бластер, она подошла к телу Эгрона и забрала меч.
— Пойдём, Гент, — сказала она, пряча оружие обратно в потайное отделение жакета. — Дверь вон там. Нам пора.
Когда они отдалились от дворца на три квартала и завывание аварийных сирен наконец стихло, Гент решился заговорить.
— Вы и вправду были готовы позволить ему убить меня? — спросил он.
— Если бы он хотел убить тебя, я бы ничем не смогла ему помешать, — ответила Мара. — Прости, но по-иному было просто нельзя. Всё, что я могла сделать, — это попробовать убедить его, что ты ничего для меня не значишь и он не сможет использовать тебя в качестве рычага.
— Но вы правда имперский агент?
Мара сглотнула.
— Была когда-то, — признала она. — Прямо сейчас… скажем так, у меня нет постоянного прибежища.