Марика замолчала под строгим взглядом Никодима Емельяновича.
— Очень жаль, — с сочувствием покачала Тиса головой. — А Ганну вы не видели?
— А может она тоже с Симоном дома осталась. Он же не любит всякие там сборища, — пожала плечами Марика. — Или Тонечка забыла ее пригласить.
— Для тебя она — Антонина Сергеевна, — поправила ее мать.
— Ма, но все зовут ее Тонечка.
— Марика!
К радости Тисы через минуту в гостиную прошли Лисовы. Ганна вела свою бабушку Амалию Валериановну под руку, маленькую худую старушку с пушком белых волос на голове. Градоначальник не вышел их встречать, а лишь махнул приветственно рукой. Тиса отметила на подруге широкий кружевной воротник поверх черной кофточки, — Ганна, наконец, связала что-то для себя. А то все на продажу, да на продажу. Тиса оглядела пеструю толпу. А вот она даже не подумала надеть что-то наряднее своего зеленого шерстяного платья с рукавами-фонариками.
Девушки поцеловались. Марика уступила старушке свое место на козетке. Ганна нагнулась к уху родственницы:
— Бабушка, ты сиди, мы сейчас придем.
Ганна потянула Тису за руку. Скрипнув дверью, девушки выбрались на увитый плющом балкончик. Светило солнце, пробираясь меж облаков. Обеденный ветерок затрепал волосы девушек. Ганна повернулась к Тисе:
— Ну, что? Что сказал твой лекарь? Нашла что-нибудь для Зои? — спросила Ганна.
— Не совсем, — Тиса положила локти на перила балкона. Далеко за городком виднелась цепочка пограничных сторожевых вышек. А за ними простилались бескрайние степи Чивани с перелесками.
— Такая редкая трава? — удивилась подруга.
— Не трава, — это камень. Каховик. Оберег для беременных.
— И лекарь дал тебе камень? — спросила с надеждой Ганна. Тиса покачала головой.
— У него его нет. Возможно, он найдется в ювелирной лавке в Ижеске. Только цена велика.
— И сколько же? — произнесла Ганна упавшим голосом.
— Около четырехсот рублей.
— Уф, — Ганна огорченно покачала головой. — Слишком дорого.
— Да. Но если я срежу корзину в эту Жнухову Горку, то деньги будут. Выигрыш в этом году градоначальник объявил в пятьсот рублей.
Ганна с сомнением уставилась на Тису.
— Ты же еще ни разу не выигрывала. Почему думаешь, что в этот раз получится?
— Я уже гораздо лучше метаю ножи. В последний раз попала в летящую пушинку с пяти метров. Хотя есть и другой способ заполучить камень.
Подруга мгновенно оживилась, ожидая продолжения.
— Его можно найти в Теплых скалах.
Ганна расширила глаза, и стала похожа на сову.
— Тиса, ты серьезно? Собираешься в Теплые, еще скажи одна? Мало, ты по лесу шатаешься. А в скалы! Это не возможно.
— Я уже там была.
Ганна, хлопнула ладонями по перилам.
— Нет, ты все-таки сумасшедшая, — вскрикнула она, тоном строгой учительницы. — На месте твоего отца я давно бы тебя розгами отходила. И дома посадила.
— Видишь, мне повезло, что моему отцу нет до меня никакого дела.
Ганна смерила тон.
— Тебе так кажется, Тиса. Я уверена, капитан любит тебя.
— Ну конечно, — горько сказала Тиса. — Так любит, что даже не интересуется, как я провела день. А заговаривает лишь для того, чтобы указать на мои недостатки.
— Тиса!
— Хватит об этом, — взмолилась Тиса. — Тем или другим способом, но я достану этот камень для Зои, как и обещала.
Девушки вернулись к старушке Амалии в упрямом молчании.
И очень вовремя.
Распахнулась дверь чайной залы, впуская жену градоначальника, немолодую широколицую женщину с пуделем на руках. Желтое платье с большим количеством оборок делало ее похожей на подтаявший свадебный торт. Положив на необъятную грудь ладонь, Тонечка поклонилась гостям. Собравшиеся радостно загалдели. Ведь не смотря на некоторые чудачества хозяев, Лавра и Тонечку все любили за гостеприимность. В конце концов, благодаря Тонечке, Лавр устраивает веселые гуляния в праздники.
— Мои дорогие, всех-всех рада видеть! — приятным мелодичным голосом сказала Тонечка. — Прошу прощения за ожидание. Представляю вам наших долгожданных гостей из Крассбурга! — Тонечка потянула мужа за рукав, добавив шепотом: — Лаврик, ты что встал на проходе? Иди сюда.
— Хорошо, моя уточка.
— Не называй меня уточкой! — шикнула Тонечка на мужа. — Боже, что ты сделал с бантом?!
— Ничего моя уто… Тонечка, — Лавр вернул порядком «подзавядший» бант на положенное место.
Гости затаили дыхание. Послышались шаги, и в дверях чайной появилась маленькая пожилая женщина в расшитом серебром халате и широкополой шляпе с фазановым пером. Тиса сразу признала в ней ту остроносую даму из проезжей кареты. Следом за ней шествовал молодой мужчина в высокой шляпе-цилиндре. Аристократической красоты лицо мгновенно притянуло к себе общее внимание. Тиса отметила необычный ярко небесный цвет глаз незнакомца. Чудной фасон твидового костюма, остроконечные баки на щеках и манера непринужденно держать себя, — весь вид гостя кричал, что он не из здешних мест. В одной руке вэйн держал легкую трость из светлого дерева. Рукоятью трости служил круглый сочно синий лазурит. Другой рукой вэйн прижимал к бедру саквояж из телячьей кожи.
— Наш новый наместный вэйн, Филипп Дронович и его матушка Ордосия Карповна Куликовы, — продолжила Тонечка.
Все захлопали. Вэйн поклонился так низко, что уткнулся цилиндром в Тонечкину грудь.
Тиса усмехнулась.
— Почему он не снимает шляпу? — шепнула благоговейно Ганна, не сводя взгляда со столичного красавца. И это рациональная во всех поступках Ганна? Куда дели подругу?
Тиса пожала плечами:
— Наверно, у него там кролик.
Тиса не удержалась от любопытства и оглянулась — все девушки и даже замужние матроны смотрели на вэйна с таким же восхищением. Вэйн тем временем понял свою оплошность. Он снял цилиндр, открыв взорам синий чуб, блестящий и шелковый, как у ребенка. На миг гости замерли, переваривая модный элемент.
— Прошу любить и жаловать, — обернулась к обществу Тонечка.
Как по команде гости поспешили знакомиться с вэйном и его матерью. Шумная толпа обступила приезжих. Ордосия Карповна держала спину неестественно прямо, словно проглотила дрын, и чинно кивала. Вэйн то и дело кланялся. И выходило это у него естественно и свободно. По-детски наивная широкая улыбка легко раскрывала губы Филиппа, как мотылек крылья.
Марика изнывала от нетерпения. Она прыгала на месте, чтобы разглядеть приезжего. Старушка Амалия поправила на носу очки:
— Когда ж этот вэйн выйдет-та?
— Бабуля, он уже представился! Смотрите, вон, с Флором Игнатьевичем разговаривает, — прокричала Марика.
Старушка прищурилась:
— Какой экстравагантный молодой человек. Надеть длинный халат и шляпу с пером. Ростом, однако, не вышел. Хм.
Марика принялась объяснять Амалии Валериановне, что она ошиблась.
— Не хочешь пойти представиться? — спросила Ганна Тису. По лукавому взгляду подруги Тиса поняла, что та что-то задумала.
Тиса отрицательно покачала головой.
— Пора бы тебе пересмотреть свое отношение к вэйнам, Тиса. Это предрассудки. Мы с бабушкой пойдем с Кошкиными. Может, поможешь бабулю довести?
Пришлось согласиться. Представиться собрались сразу после Горчаков. Но пробиться к вэйну оказалось не так просто. Самуил Горчак минуту тряс руку вэйна со словами «Идет страда, и ясная погода ох как нужна». Тамара Горчак не переставала тараторить, объясняя Ордосии Карповне, где находится их дом. Наконец Флор вернул вэйну его руку и сдвинулся с супругой в сторону. Филипп пошевелил пальцами, словно хотел убедиться, на месте ли. Но недовольства не выказал. Надо отдать должное красавчику, он был безупречно вежлив.
Кошкины подступились к столичным гостям. Следом за ними Тиса, Ганна и бабуля.
Настасья Ефимовна представила себя и мужа.
— Очень приятно, — тряхнул синим чубом в поклоне вэйн. — Настасья. Какое красивое имя.