— Так у тебя что-то случилось?
Говорить старалась предельно спокойно, но внутренне уже готовила себя к всевозможным ужасам.
— И да и нет.
— Это как?
— Ну-у… никакого криминала.
Со знанием дела покивала головой, мол, да-да, так я вам и поверила, но на деле сказала совсем другое:
— Это успокаивает.
— Нет, правда. Я ничего такого не сделал. Просто идиотское стечение обстоятельств.
Не знаю, как сейчас говорят современные подростки, но лексический запас Ключевского-младшего меня радовал.
— Подожди. Для начала где твой па… где Игорь?
Произнести слово «папа» я так и не смогла, ведь где «папа», там и «мама».
— Он… вне зоны доступа.
Вот теперь я заволновалась не на шутку.
— С ним что-то случилось?
Как бы мы ни расстались с Ключевским, зла я ему никогда не желала. И уж тем более не допускала мысли, что он может выпасть из жизни сына.
Арсений неоднозначно повёл головой, протянув загадочное «Ну-у-у», и, явно оттягивая необходимость говорить, затолкал в рот очередной кусок синнабона.
— Он не ф Рофии, — с набитым ртом сообщили мне крайне важную информацию.
— И где же?
Наверное, он издевался надо мной, жуя несчастную булку непростительно долго, потом допивая свой сок, не спеша и вдумчиво, как если бы от этого зависел исход мирового бытия.
— В Китае, — будто бы между прочим наконец пояснил Арсений. — Ему по работе пришлось туда уехать.
— Как в Китае? — обомлела я. — В том самом Китае, который… в Китае?!
Обхватив лицо руками, я еле сдержалась, чтобы не начать материть долбаного Ключевского. Вот как?! Как жизнь могла занести его в Китай? Впрочем, дело было даже не в самой Поднебесной, Игорь мог отправиться хоть в космос, но как можно было оставить сына одного?! И вот тут я одёрнула себя. Мне ли вообще судить?
— Там была безвыходная ситуация! — с нажимом сказал парень, всем своим видом демонстрируя, что защищать отца он намерен до последнего.
— Поэтому он уехал, оставив тебя здесь одного?!
— Ну тебя же это не остановило! — Арсений тут же выпустил наружу свои колючки и демонстративно убрал тарелку с остатками еды в сторону.
— Ты действительно хочешь сейчас об этом поговорить?
Сказала и испугалась: вдруг он решит, что да? Что-что, а вести сейчас душещипательные беседы я была не готова. К моему облегчению, он отрицательно тряхнул головой, добавив:
— Меня с дядей Славой оставили.
«Дядю Славу» я помнила. Рыжий друг Ключевского, Славка Макаров, с которым они дружили ещё со студенческой скамьи. И отношения с которым у меня всегда были… мягко говоря, напряжённые.
— И что дядя Слава? — с ярко выраженным сарказмом уточнила я.
— У него тоже возникли обстоятельства.
— Охренеть, — непроизвольно вылетело у меня. — То есть они реально… оставили тебя одного?!
— Вообще-то, мне четырнадцать! — гордо задрав нос повыше, заявил подросток, словно это было самым главным достижением его жизни. — И я умею сам… о себе побеспокоиться.
— И именно поэтому ты со вчерашнего дня голодаешь из-за того, что не смог вызвать доставку еды, — вспомнила я о главном, уже заранее понимая, что продолжение разговора мне не понравится.
— Возможно, мне просто было лень...
— Возможно?! — воскликнула я, невольно отметив, что каждое второе моё высказывание звучало в восклицательно-истерическом тоне.
Впрочем, мне было от чего сходить с ума.
— Что ты натворил?
Он замялся, решая, насколько может позволить себе быть искренним со мной. Но, видимо, самое страшное про отъезд отца было уже сказано.
— Я в школе с одним… козлом подрался. Ну и там начались разборки, родителей в школу и всё такое. Папа, ясное дело, прийти не смог. Собственно, он и на сообщения не отвечает. Китай же. Блокировка мессенджеров и всё такое...
— И что тогда?
— Классуха рассказала всё директору, и теперь отца в обязательном порядке ждут в понедельник в школе.
— О чём он, конечно же, и не догадывается. — хмыкнула я.
— Ну да, — скривился парень. — И лучше будет, если это и дальше останется так. Просто он всё равно не успеет, — поспешно выпалил он.
— И что будет, если Игорь не придёт в школу в понедельник?
Арсений замялся, попытавшись вновь ухватиться за остатки синнабона, но я успела перехватить тарелку.
— Ну?
Поскрёб пальцами гладкий подбородок и невесело сказал:
— Меня исключат.
Я не удивилась, мне вообще сейчас казалось, что я готова ко всему.