Тейн снова поцеловал ее, крепче, чем раньше. Сиена закрыла глаза, обвила его руками и пожелала, чтобы время остановилось. Этот момент стал бы вечным: его грудь прижимается к ее, его щетина мягко щекочет ее щеку и слышится его негромкое урчание, когда его рука обвивает ее талию.
Когда они разомкнули объятия, тяжело дыша, девушка коснулась лбом его лба и прошептала:
— Наверх.
Тейну пришлось сделать еще пару вдохов, прежде чем ответить:
— Уверена?
В тот момент она чувствовала, что ни в чем не может быть уверена. Тейн — одна из главных составляющих ее жизни, ее путеводная звезда — уходил навсегда. Мир перевернулся, и Сиена подозревала, что исправить его уже невозможно.
Но именно поэтому она решила взять все, что сможет. Жить полностью в этот момент, в эту ночь с Тейном. Остановить время.
— Да, — прошептала она, целуя его в губы. — Да.
Тейн не мог спать.
Стояла глубокая ночь, и он был вымотан, но это не имело значения. Все, что он мог сделать, — это смотреть на Сиену.
Девушка уткнулась ему в плечо, пребывая где-то между сном и бодрствованием. Ее вьющиеся волосы, получив свободу, темным нимбом рассыпались по подушке. Полные губы распухли от поцелуев. И хотя Тейн провел большую часть последних трех часов, изучая абсолютно все линии ее тела, он по-прежнему не до конца верил, что она лежала рядом с ним, укрытая лишь краем простыни.
Тейн впервые спросил себя, мог бы он сделать то, о чем просила Сиена. Мог бы вернуться на базу, признаться в моменте слабости и встать в строй? Возможно, Сиена была права относительно нынешнего кризиса, освобождавшего от многих грехов. То, что принесло бы ему месяцы в тюрьме год назад, теперь, вероятно, станет лишь пятном в его досье.
Если он вернется прямо сейчас, то сможет остаться с Сиеной…
Но он не мог вернуться. Только не после увиденного. Он провел все детство, страдая от жестокости одного лицемера, и отказался нести страдание от имени другого человека, пусть даже этот человек был Императором.
Для Сиены все было иначе. Однажды отданная, ее преданность была абсолютной. Империя не заслуживала этой девушки, но та навсегда застряла в ее хватке. Она оставалась частью машины Императора не потому, что была амбициозной или испорченной. Нет, Империя нашла способ использовать ее честь против нее. Сила характера была единственной причиной, почему Сиена останется на службе у зла.
Она словно уходила навсегда, хотя Тейн и чувствовал ее мягкое дыхание на плече. Он крепче обнял любимую, зарываясь лицом в изгиб ее шеи. Сиена тихо вздохнула, выплывая ближе к бодрствованию; ее рука скользнула вокруг его талии, чтобы укрепить объятие.
— Ты не спишь? — пробормотал он.
— Мм. — Затем она помедлила и ответила более разборчиво. — Я сейчас.
— Я люблю тебя. — Он не мог поверить, что никогда не говорил этого раньше. Это было все равно как сказать, что небо над головой, — так очевидно, так верно, что слова становились ненужными.
Девушка подняла к нему лицо:
— Я тоже тебя люблю. Всегда любила. Так или иначе.
— Я люблю тебя во всех отношениях.
— Да, — улыбнулась Сиена, но лицо ее было таким грустным, что Тейна пронзила боль, выжигая дыру в центре груди. — Так или иначе.
— Если бы я молил тебя остаться со мной, это не имело бы никакого значения, так ведь?
Сиена покачала головой:
— Если бы я молила тебя сесть на следующий корабль до Корусанта, ты бы не сел, так ведь?
Он не должен был ничего говорить. Они оба знали ответ.
— Значит, это конец. — Прозвучало жестче, чем Тейн хотел произнести, но он верил, что Сиена поймет: его гнев направлен не на нее. — Империя навсегда забирает нас друг у друга.
— Если бы не Империя, мы бы никогда не были вместе. Подумай об этом. Смог бы ты еще как-нибудь подружиться с девчонкой из долин?
Тейн был так мал, когда Джелукан присоединился к Империи, что его ранние воспоминания стали обрывистыми и туманными. Но в какой-то мере его жизнь по-настоящему началась в тот день, с его мечты о полетах для Империи и с Сиены.
— Думаю, нет.
Девушка села, словно собираясь выбраться из постели, но Тейн увлек ее обратно. Она больше не смотрела ему в глаза.
— Мне пора идти.
— Останься.
— Если я останусь, уйти будет труднее.
— А сейчас будет проще? В самом деле?
— Нет. — Сиена наконец посмотрела ему в глаза. — Тейн, тебе нужно улететь с Джелукана в течение недели. Потому что в конце недели я доложу о тебе.
Тейну словно нож вонзили между ребрами.
— Что произошло с твоим выбором верности?
— Я выбрала тебя сегодня. И хотела бы всегда выбирать тебя. Но если я буду прикрывать тебя вечно, моя клятва верности Империи будет бесполезной. Это единственный раз, ты понимаешь? — Ее голос начал дрожать. — Первый раз и последний.
Каким-то образом, глубоко внутри, Тейн все еще был уверен, что увидит Сиену снова. Он хотел верить, что они смогут найти друг друга, несмотря ни на что. Но теперь понял, что это была глупость, детская мечта.
— Ты меня понимаешь? — повторила Сиена.
— Да. — Слово отдавало горечью. — То есть ты бы отправила меня под трибунал даже после этого.
Тейн махнул рукой на смятую постель, одежду на полу. Ее имперская эмблема тускло светилась в полумраке.
— Я тебя честно предупреждаю, здесь и сейчас! Кроме того, тебе придется уходить, рано или поздно. Сколько времени ты потратил тут впустую?
— Впустую? Я ждал тебя. — Он не знал, что способен так злиться на кого-то и одновременно так любить. — Но да, время все же было потрачено впустую.
Сиена вздрогнула, но продолжила:
— Ты не сможешь найти работу на Джелукане. Поймай следующий фрахтовик до независимого мира — и даже не думай о том, чтобы назваться настоящим именем, ладно? Найди работу где-то еще во Внешнем Кольце, где тебя никогда не будут искать.
— Мне не нужен твой совет…
— Тебе нужен чей-то совет. В противном случае ты останешься здесь, в Валентии, будешь хандрить и потеряешь свой путь.
Это задело, но Тейн начал понимать, что она не так уж и не права.
— Хорошо, отлично. Я отбуду отсюда в ближайшее время.
— В течение недели.
Потому что через неделю она сообщит о нем. Женщина, которую он любит, отдаст его Империи.
— Да, — сказал он категорично. — В течение недели.
Она глубоко вздохнула:
— Значит, говорить больше не о чем.
Но Сиена не сделала ни одного движения, чтобы уйти. Вместо этого она потерла ладонью щеку; большой палец проследил линию скулы.