— Все вы понимаете, что мы скоро вновь сорвемся с места. — Мотма смотрела в глаза каждого пилота. Тейн задался вопросом, как столь нежный голос мог принадлежать человеку с таким стальным взглядом. — Тем не менее эскадрилья «Корона» не будет сопровождать флот к новой точке сбора.
Все переглянулись. Было ли это своего рода наказанием за кутеж прошлой ночью или за другое, более серьезное нарушение? Но они не сделали ничего, что заслуживало бы кары, насколько знал Тейн; на самом деле они были одной из лучших эскадрилий флота.
Мон Мотма объяснила:
— У нас есть для вас задачи… поважнее.
Больше слов не требовалось. Она имела в виду разведку. Следовательно, и опасность. Но Тейн присоединился к Восстанию не для того, чтобы отсиживаться в тылу.
— Вы были выбраны для этой работы, хотя многие совсем недавно присоединились к Восстанию. Тем не менее у вас есть необходимые навыки для предстоящих задач. — Мон Мотма села на единственный стул в небольшом отсеке. Каким-то образом одно ее присутствие превратило комнату в приемную главы государства.
«Она уже достойный противник Императору, — подумал Тейн, — даже если Палпатин об этом еще не знает».
Тут встрял генерал Рикен:
— В обозримом будущем эскадрилья «Корона» останется на базе «Свобода». Вы получите постоянные места в течение ближайших нескольких часов.
— Ух ты! — с невозмутимым лицом отреагировал Йендор. — Всегда мечтал жить в сауне.
Рикен поднял бровь:
— Простите, рядовой Йендор?
— Ну, я всегда надеялся, что когда-нибудь смогу жить в сауне, сэр.
По рядам повстанцев прокатились смешки, и даже Рикен улыбнулся. Лицо Мон Мотмы оставалось спокойным — но неодобрения в нем не было. Столь же незначительная неформальность закончилась бы для имперского офицера гауптвахтой; во флоте мятежников дисциплина могла сосуществовать со снисходительностью.
— И групповые, и индивидуальные задания будут обсуждаться по мере их поступления, — продолжила Мон Мотма. — Но вы все должны знать: риски будут значительными, значительнее всего, с чем вы уже сталкивались. Вполне возможно, что некоторых или всех вас могут попросить о миссии, из которой вы едва ли вернетесь. Или определенно не вернетесь. Если чувствуете, что не сможете пойти на такое, говорите сейчас. Ничего постыдного в этом нет.
Все молчали и ждали, без слов принимая опасность. Тейн смотрел прямо вперед, ни с кем не встречаясь взглядом. Но он чувствовал, что Мон Мотма смотрит на него.
Когда тишина затянулась, Рикен кивнул:
— Хорошо. Теперь помогите новым бойцам войти в курс наших порядков. — Последовал кивок в сторону Кенди, самой новенькой. — И ждите дальнейших указаний.
— Благодарю за мужество, офицеры, — добавила Мон Мотма. — Все свободны.
Когда все повернулись, чтобы уйти, а Кенди подвинулась к Тейну с каким-то вопросом, Мотма добавила:
— Лейтенант Кайрелл, я хотела бы поговорить с вами.
А ведь ему почти удалось уйти незамеченным.
Тейн обернулся, вновь выпрямившись по стойке смирно и глядя прямо на Мон Мотму. Краем глаза он увидел Рикена; генерал выглядел удивленным. Во всяком случае, Мон Мотма не оповестила о пьяной хандре Тейна весь командный состав Восстания.
По крайней мере, пока.
Двери закрылись за последним из присутствовавших, и Тейн остался наедине с женщиной. Обычно младшие офицеры ждали, пока начальство не заговорит первым. Тейн решил, что можно сделать исключение из этого правила:
— Мэм, прошу прощения за мое… неподобающее поведение прошлой ночью. Очевидно, я перебрал на нашем… гм… торжестве. Этого больше не повторится.
Мон Мотма откинулась в кресле, кусая губы:
— Лейтенант Кайрелл, если бы я выгоняла пилотов со службы каждый раз, когда они переберут с алкоголем, никакого Восстания бы не состоялось.
— Да, мэм. — Но тогда почему она выделила его? Он вспомнил кое-что из сказанного вечером, и его ужас стал сильнее. — Если вы сомневаетесь, что я смогу выполнять свой долг на одной из специальных миссий эскадрильи «Корона», то не стоит, мэм.
— Мои сомнения не имеют значения, — решительно ответила женщина. — Проблема в том, что вы сомневаетесь в севе. Неуверенность искалечит вас вернее, чем мог бы искалечить страх. Я слышала, что вы выдающийся пи-лот, Кайрелл. Уверена, вы будете выполнять свой долг. Однако если продолжите так терзаться после каждого крупного боя, то скоро сами себя уничтожите.
Тейн ничего не мог ответить. Он знал, что она была права.
— У многих в Восстании остались друзья или семья, что так или иначе служат Империи, на планетах или кораблях, и могут сильно пострадать в этой войне. Вы не единственный с такой проблемой.
Йендор иногда тихо говорил о сыне, Визу, оставшемся на Рилоте. Вся семья Кенди жила на Илохе и теперь оказалась в опасности из-за ее измены.
— Да, мэм. Я понимаю.
Мон Мотма поднялась на ноги, и, когда она подошла ближе, Тейн увидел в ее лице доброту, которую почувствовал предыдущей ночью сквозь хмель.
— Нет ничего страшного в том, что вы все еще любите кого-то на другой стороне фронта, — пока вы больше любите то, за что сражаетесь.
Он никогда не думал, что сражается за что-то. Тейн присоединился к повстанцам для борьбы против Империи, а не для восстановления Республики или любого грандиозного плана, о которых говорили люди. Он полагал, что когда Империя падет, остальные уж как-нибудь смогут со всем разобраться. Теперь, однако, он наконец спросил себя, что на самом деле значило его решение.
Борьба против Империи означала борьбу за Галактическое правительство, ценящее справедливость и доблесть больше, чем грубую силу, обращавшееся с подданными с уважением, а не с помощью бесконечного обмана и манипуляций. Борьба за угнетенных бодач'и и вуки означала борьбу за людей, за их право на самоопределение. Битву против тех, кто безжалостно и жестоко уничтожил Алдераан, сражение за любой другой обитаемый мир во всей Галактике.
Тейн разделял все эти убеждения в достаточной степени, чтобы умереть за них, и все же знал, что сражается не поэтому. Он присоединился к Восстанию, чтобы уничтожить Империю, и оставался равнодушен к наивным идеям Новой Республики касательно будущего. То, что, по его мнению, следующее Галактическое правительство будет лучше Империи, не означало, что оно окажется хорошим. В конце концов, это будет еще одна бюрократия, другая группа, доминирующая в Центральных Мирах. А Внешнее Кольцо так и будет решать проблемы собственными силами. Республика будет всячески превосходить Империю, но все равно не станет идеальной.
Так что его ответ был отрицательным. Тейн не любил Восстание больше, чем Сиену.
Но он был готов умереть за него и знал, что его он должен был выбрать, — независимо от того, насколько это больно.