— Райта! — заревел какой-то солдат. — Райта! Капут война!
Кротова тронула Бунцева за рукав.
— Это саперы… Нет ли у них взрывчатки?
Ласло тут же сказал, что взрывчатка есть. Только она в палатке у лейтенанта.
— Надо взять, — заволновалась Кротова. — Взять все, что можно. Запалы, бикфордов шнур… Мате!
Мате потолковал с Ласло, тот подозвал трех приятелей. Поговорили, бегом припустили в темноту.
Солдаты еще толпились вокруг машины, разглядывая русских, одетых в немецкую форму, и некоторые, недавно подошедшие, еще ничего не могли понять.
— Держите оружие наготове, — сказала Кротова Телкину и Нине. — Рискованно поступаем… Нельзя так…
Однако солдаты не проявляли враждебных чувств. Видно, досыта нахлебались войны. А местные жители — те уже расходились.
Ласло с приятелями притащили два ящика тола, запалы, круг маслянисто блестевшего бикфордова шнура, гранаты.
— Лейтенанта нет, — задыхаясь, сказал Ласло. — Конечно, поперся в деревню.
— Он может явиться, узнав о русских, — сказала Кротова. — Поехали, товарищ капитан.
— Скажите им что-нибудь! — попросил Ласло, указывая на солдат.
Мате подсказал Бунцеву, что говорить. Капитан снял фуражку, помахал ею:
— Да здравствует свободная Венгрия!
Нина перевела его слова Мате, Мате — солдатам.
— Райта! — неуверенно откликнулись солдаты. Но через мгновенье подхватили дружно, громогласно: — Райта! Райта! Райта!
…Машина вновь мчалась по блестевшему от дождя шоссе. Ласло что-то быстро говорил Мате. Мате перевел его слова Нине, та остальным.
— Никто не хочет воевать! К черту войну! А капитана весь батальон ненавидел. Барон, белоручка, хам, сукин сын!.. Лейтенант — тот безобидный. Мальчишка, бабник. Но капитан Сексарди — негодяй, подлец, туда ему и дорога!
— Больше так рисковать нельзя, — сказала Кротова.
— Разве мы рисковали? — спросил Бунцев. — Не узнаю тебя, партизанка.
— Вам нельзя было выходить из машины, — упорно повторила Кротова. — А вдруг открыли бы огонь?
— Ты бы их опередила, — спокойно сказал Бунцев. — Я же знаю, ты опередила бы! Разве не так?
Он обернулся к заднему сиденью.
— Могла и не успеть, — сухо сказала Кротова.
— Успела бы! — сказал Бунцев.
Через пять километров свернули по совету Ласло на север. Венгр уверял, что попавшаяся дорога безопасна, а местность там холмистая, удобная для отряда, если придется бросить автомобиль и пробираться пешком.
Однако, проехав несколько километров по незнакомой дороге, радистка заволновалась. Ее беспокоило отсутствие встречных машин. Там, где нет движения, одиночная машина особенно заметна. Вдобавок можно неожиданно наскочить на КПП, придется отстреливаться, и неизвестно, обойдется ли перестрелка благополучно.
— Вглядывайтесь в дорогу, товарищ капитан! — твердила Кротова. — Вглядывайтесь!
Бунцев и так напрягал зрение.
— Не гоните машину! — потребовала радистка. Карл убавил скорость.
— Скоро будет перекресток, — предупредил Ласло. — Там большая дорога.
— Где фронт? Направо ехать?
— Да. Направо. По большой дороге направо.
— Задержитесь у перекрестка, — сказала Кротова.
— Знаю, — сказал Бунцев.
Но им и так пришлось задержаться, потому что по шоссе, ведущему к фронту, двигалась, выдерживая уставные интервалы, длинная колонна. Ползли грузовики с боеприпасами, ползли зенитные орудия, противотанковые пушки…
Карл стоял с погашенными фонарями.
— Не эти ли нас сбили? — сквозь зубы спросил Бунцев.
— Может, эти самые… — сказал Телкин.
— Можно и их разбомбить, — сказала Кротова. — Взрывчатка есть.
— Мины? — спросил Бунцев.
— Ага.
— А не опоздали?
— Если обогнать…
— Готовь заряды, — сказал Бунцев. — Быстро!
— Тесно.
— Всем выйти! — приказал Бунцев.
Колонна с грохотом, лязгом, воняя бензином, ползла и ползла по шоссе. Люди сбились около автомобиля. Кротова возилась на заднем сиденье.
— Дайте спичечные коробки! — попросила она. — И батарейку от фонаря.
Бунцев протянул свой коробок, отдал спички и Телкин.
— Это что? — спросил Бунцев, следя, как радистка обматывает спичечные коробки проволокой.
— Партизанский замыкатель, — сказала радистка. — Я сейчас, товарищ капитан.
— Проходят…
— Ничего, обгоним…
Через пять минут радистка приготовила заряды и замыкатели.
— Можно ехать! — сказала она.