2. Заместитель начальника тыла армии проведение этой облавы возложил на эйнзатцгруппу Д (СД). В распоряжение командования СД будут переданы части начальника обороны города (всего 1850 человек), а также сорок человек из военной полиции и 20 человек из тайной полевой полиции.
3. Облавой будет руководить командир зондеркоманды 211 штурмбаннфюрер доктор Раббе. Командный пункт будет находиться в комендатуре города.
4. Город делится на пять оперативных районов…»
Дочитав приказ (последние пункты майор Вольф лишь проглядел, так как к нему они отношения не имели), начальник разведки спрятал документ и, улыбаясь, поднял телефонную трубку. Телефонист вызвал гестапо.
— Алло!.. Это вы, Понтер? Хайль Гитлер!.. Поздравляю с возвращением… У меня для вас, возможно, будут новости… Нет, нет! Это летчик, штурман бомбардировщика… Исключено, Понтер. Я осматривал самолет. Это новый двухмоторный. Для десантов не используется… А вот это другое дело!.. Не по телефону… Я жажду вас увидеть, Гюнтер! У вас же тьма новостей! Обедаете дома?.. Считайте, что я напросился на обед.
Вольф, все еще улыбаясь, опустил трубку. Он радовался, что штурмбаннфюрер Раббе вернулся, наконец, из Будапешта. Любопытно, что он там слышал? Каковы планы верхов? Решится фюрер отвести войска из Венгрии для обороны границ рейха или оставит войска здесь? Скорее всего оставит здесь. Для чего же было присылать в Будапешт Отто Скорцени и похищать этого старика Хорти? Впрочем… фюрер может рассчитывать на салашистов. И тогда войска отведут.
Вольф вышел из-за стола, остановился перед картой фронтов. Сигарета вяло повисла в уголке крупного рта.
Д-а-а… Русские уже в Прибалтике, в Пруссии, в Польше, в Румынии. Они вошли в Белград. Они откололи Румынию. Вторглись и сюда, в Венгрию. Черт знает, откуда у них берутся силы!
Пепел упал на пол, майор Вольф недовольно поморщился, ткнул сигарету в пепельницу, вздохнул.
Апеннинский полуостров потерян, позиции в Африке потеряны, американцы и англичане высадились во Франции…
Правильно, одними военными действиями выиграть войну уже нельзя. Нужна дипломатия, нужно столкнуть Запад с Востоком, а пока — диверсии, диверсии и диверсии! В тылу у русских надо действовать со всей решительностью. Ну и, конечно, надо готовить агентуру. Как бы ни повернулись события, агентура — это валюта, не подверженная изъятию и девальвациям. Агентура надежней долларов в южноамериканских банках. Еще неизвестно, доберешься ли до Южной Америки, а если у тебя есть агентура, ты хозяин положения. Ты будешь нужен.
На пороге вытянулась долговязая фигура адъютанта.
— Давайте штурмана Телкина, — сказал Вольф.
Он вернулся к столу и опустился в кресло.
Голова и кисть правой руки пленного были аккуратно перевязаны ослепительно белыми бинтами, на ногах штурмана уже были унты, из-под левого обшлага комбинезона виднелся металлический ободок часов.
— Ну вот! Теперь вы совсем иначе выглядите! — воскликнул Вольф. — Совсем иначе!
Пленный не отвечал, глядя куда-то в угол, поверх головы майора.
Вольф повертел в пальцах граненый карандашик.
— Может быть, присядете, господин лейтенант? — сказал Вольф, внимательно следя, как пленный берет стул, размашисто подвигает к самому столу и плюхается на сиденье.
— А ведь нехорошо, герр майор! — сказал пленный, смотря на Вольфа.
— Что вы имеете в виду, лейтенант?
— Письма чужие читать нехорошо.
Вольф откинулся на спинку кресла, покачал головой:
— Вы не учитываете специфики моей профессии.
— Мне до вашей профессии дела нет!
— Ну как так — «дела нет»! Вы же у меня в гостях находитесь… Кстати, вас нактэрмили?
— Куском хлеба купить хотите? — спросил пленный.
— Приберегите сильные выражения, Телкин! Я полагал, что вы просто сочтете нужным поблагодарить за завтрак. У культурных людей так принято.
— Считайте, что я некультурный.
— Не могу так считать. Вы летчик, офицер, а офицеры всегда были и будут носителями высшей культуры, лейтенант.
Пленный промолчал, только криво улыбнулся. Майор Вольф развел руками, положил ладони на стол.
— Боже мой! Когда вы поймете, что попали не к зверям, не к насильникам и убийцам, а к людям, Телкин?
— Верните письма! — сказал пленный. — Раз вы такой заботливый и культурный, верните письма!