Ударная волна почти ласково толкнула в спину, щедро сыпанула комьями земли, однако падать Алексей не стал — как гласит известная армейская мудрость, свою пулю или осколок ты все равно не услышишь, а остальные тебе уже не опасны. Но направление движения на всякий случай изменил — рванул в сторону, вломился в очередные заросли и, с трудом продравшись сквозь колючие упругие ветви, оказался на заросшей травой поляне, по удивительной прихоти местной природы, полностью укрытой от посторонних глаз причудливой оградой из густых, разросшихся сверх меры кустов. Однако вовсе не это с первых же секунд приковало к себе взгляд Алексея, менее всего ожидавшего увидеть здесь что-либо, созданное руками человека, — в десятке метров впереди возвышалось трехметровое каменное сооружение. По форме это детище неизвестного архитектора более всего походило на высокий островерхий шалаш, сложенный из замшелых каменных плит. Наклонные, сходящиеся вверху боковые стены да узкий, зловеще темнеющий лаз между ними, вот и все строение. Эдакая пирамида какого-то местного фараона. Или «дольмен» — название припомнилось неожиданно легко. И очень-очень древний, наверняка разменявший как минимум тысячу лет — в этом Алексей был отчего-то абсолютно уверен, почти физически ощущая всю бездну прошедшего с момента его создания времени. Ощущение этого знания было необычным. Но еще более необычным было зародившееся где-то на подсознательном уровне желание приблизиться к загадочной постройке — и уверенность, что он должен это сделать: черный провал входа звал его к себе, настойчиво напоминал о чем-то хорошо известном, но давно и прочно забытом. И это ощущение, даже, скорее, желание, было столь сильным, что Алексей послушно сделал шаг вперед…
Приблизившись к манящему лазу, он наклонился, всматриваясь во тьму и точно зная, что там ничего нет, и это спасло ему жизнь: предназначенные Алексею пули ударили в древний камень над головой. В следующую секунду Алексей уже был внутри таинственной «пирамиды». Как это произошло, он и сам толком не понял: то ли боевые рефлексы, как недавно с овчаркой, не подвели, то ли его швырнула сюда некая неведомая сила. Проехавшись коленями по покрытому сухим лесным мусором ровному земляному полу, он завалился на бок, в который раз потревожив раненую руку и коротко вскрикнув от нахлынувшей боли. На четвереньках пополз вперед, теша себя надеждой на наличие второго выхода — и опять же точно зная, что его там нет и никогда не было. И через несколько метров уперся в сложенную из такого же древнего камня заднюю стену. Развернувшись лицом в сторону входа, спецназовец неожиданно и со всей пугающей остротой понял, что произошло. Он в ловушке. И, что самое обидное, его сюда даже не преследователи загнали, а он сам. Знание, как же! Да никогда он здесь не был и понятия не имеет, что это за штука такая! Послушался внутреннего голоса, в Индиану Джонса поиграть захотел! Кретин!..
Продолжая злиться — да что там злиться — ненавидеть себя за такой идиотский конец, Алексей поднял автомат, направляя его на светлый треугольник. Да уж, позиция что надо! Достаточно просто подойти сбоку и забросить внутрь гранату — и он ничего не сможет сделать. При всем своем боевом опыте и диверсионном образовании. А гранаты у них, между прочим, очень даже есть…
Снаружи зашелестели кусты, раздалось знакомое исступленное рычание — преследователи все-таки спустили с поводков собак. Мелькнула, пересекая светлое пятно лаза, быстрая тень, затем еще одна, и Алексей едва сдержался, чтобы не выжать до отказа спусковой крючок. Впрочем, лезть внутрь собачки отчего-то не спешили, кружа вокруг и захлебываясь яростным лаем. Хрустнула под ногой сухая ветка, кто-то выбрался на поляну, отогнал овчарок и, подойдя вплотную, остановился. Спецназовец затаил дыхание… в то же время прекрасно понимая, что его нынешнее местоположение теперь даже чисто теоретически не может остаться для преследователей тайной: люди еще как люди, а вот собачек-то не обманешь. Так и оказалось: не прошло и нескольких секунд, как снаружи раздалось:
— Эй, ты, сволочь, а ну, выходи! Сразу убивать не будем!
Алексей, естественно, промолчал. Хотя отчасти все сказанное было правдой: вылези он сейчас, его, скорее всего, и вправду бы не убили. Сразу бы не убили, в смысле — слишком дорого он им обошелся, чтобы вот так взять и просто пристрелить.
А невидимый собеседник, между тем, продолжал: