Саймон размышлял, чтобы его отец сейчас сказал о нем в этой школе фундаменталистов поклявшихся в верности высшему Закону. Что вообще значило быть евреем во вселенной, где ангелы и демоны ступают по земле, творят чудеса, бьются на мечах? Может привычка думать своей головой больше подходит миру, где нет очевидных доказательств божественного?
- Закон суров, но это закон, сказал Саймон с отвращением. - Что за ерунда? Если закон ошибается, почему не изменить его? Вы знаете, на что был бы похож наш мир если бы мы все еще следовали законам Темного средневековья?
- Ты знаешь, кто еще говорил так? сказал Джон зловеще.
- Дай угадаю: Валентин. Нахмурился Саймон. – Очевидно, среди всей истории Сумеречных охотников, только один человек потрудился задавать какие-либо вопросы. Ну да, таков уж я, харизматичный суперзлодей затевающий революцию. Давай, продолжай.
Джордж предупреждающе покачал головой. - Саймон, я не думаю ...
- Если ты так ненавидишь это, что вообще здесь делаешь? Отрезала Беатрис с нехарактерной для нее враждебностью в голосе. - Ты можешь выбрать ту жизнь, какую хочешь. Она резко замолчала, оставив невысказанное повиснуть в воздухе. Саймон подозревал, что это было что-то вроде: "... в отличие от нас".
- Хороший вопрос. Саймон опустил вилку и отодвинул стул.
- Перестань, ты даже не закончил свою ... Джордж махнул в сторону тарелки, но не мог заставить себя назвать это едой.
- У меня что-то пропал аппетит.
Саймон уже был на пол пути к подвалу, когда Катарина Лосс остановила его.
- Саймон Льюис, сказала она. - Нам нужно поговорить.
- Мы можем поговорить утром, Мисс Лосс? День был тяжелым и ...
Она покачала головой.
- Я знаю, как прошел твой день, Саймон Льюис. Мы поговорим сейчас.
***
Небо было усеяно звездами. Синяя кожа Катарины переливалась в лунном свете, а ее волосы блестели серебром. Колдунья настаивала, что им обоим нужен свежий воздух и Саймон должен был признать, что она права. Он уже чувствовал себя лучше, дыша среди травы, деревьев и неба. У Идриса были поры года, но пока что, они отличались от тех, к которым он привык.
Скорее они были улучшенной их версией: каждый осенний день свежий и яркий, в воздухе запахи костров и яблоневых садов, приближение зимы отмечено только поразительно ясным небом и холодным потоком воздуха, холодным до боли, но даже приятным.
- Я слышала, что ты говорил за обедом, Саймон, сказала Катарина, когда они вышли наружу.
Он посмотрел на своего преподавателя с удивлением и небольшой тревогой.
- Как это у вас вышло?
- Я колдунья, напомнила она ему. - Я могу делать много вещей.
Ну да. Школа магии, подумал он отчаянно, что теперь на приватность рассчитывать не приходится.
- Я хочу рассказать тебе историю, Саймон, сказала она. - О ней знают всего несколько людей, которым я доверяю и надеюсь, что ты не расскажешь ее никому.
Казалось странным, что она рискует, выдавая секрет студенту, которого едва знает, но ведь она была колдуньей. Саймон не предполагал, на что они были способны, но мог себе вообразить. Если он нарушит слово, она скорее всего узнает об этом. И поступит с ним соответствующе.
- Ты слушал историю о Тобиасе Эрондейле сегодня утром?
- Я всегда внимателен в классе, сказал Саймон и она рассмеялась.
- У тебя хорошо получается давать уклончивые ответы, Светоч. Из тебя бы вышел отличный Фейри.
- Думаю, что это не комплимент.
Катарина наградила его загадочной улыбкой. - Я не Сумеречный охотник, напомнила она ему. - У меня есть собственное мнение о Фейри.
- Почему вы все еще называете меня Светочем? спросил Саймон. - Вы же знаете, что я не являюсь им больше.
- Мы остаемся теми, кем были в прошлом, сказала Катарина. - Совокупностью тысячи принятых решений. Мы можем меняться, но никогда не сможем изменить того, кем были. Она поднесла палец к губам призывая его молчать, будто бы знала, что он собирается спорить. - То, что мы не помним принятые нами решения, не отменяет их, Светоч. Тебе следует запомнить это.
- И это то, что вы хотели сказать мне? спросил он раздражаясь больше чем следовало. Почему все в его жизни чувствуют потребность рассказать ему кем он был или каким должен был стать?
- Ты не сдержан, заключила Катарина. - Но к счастью, мне все равно. Я собираюсь рассказать тебе другую историю о Тобиасе Эрондейле. Слушать или нет, это на твое усмотрение.
Он слушал.
- Я знала Тобиаса, знала его мать еще до его рождения, наблюдала как он еще ребенком боролся, чтобы вписаться в свою семью, найти свое место. Эрондейлы не самый известный фамильный род, наверное ты знаешь это. Многие из них герои, некоторые предатели, а многие из них дерзкие, дикие существа поглощенные своей страстью к любви или ненависти. Тобиас был ... другим. Он был мягким, добрым, тем, кто делал то, что ему говорили. Его брат Уильям был настоящим Сумеречным охотником достойным Эрондейлов, храбрый и чрезвычайно упрямый, как внук, которого впоследствии назовут его именем.
Но только не Тобиас. У него не было особого таланта для охоты на демонов и ему самому не очень то это нравилось. Его отец был жестким человеком, его мать немного истеричкой, хотя кто может винить ее в этом, с таким то мужем. Мальчик посмелее отвернулся бы от семьи и ее традиций решив, что он не подходит к жизни Сумеречного охотника, избавился бы от этого. Но для Тобиаса это было немыслимым. Его родители обучили его Законам и он не знал иного пути. Не так уж необычно для людей, даже если их кровь смешана с ангельской.
Для Эрондейлов, может быть, но если кто-то и думал об этом, отец Тобиаса сделал все, чтобы они держали рты на замке. И он вырос. Женился, к всеобщему удивлению, на Еве Блэкторн, которая совсем не была мягкой по натуре. Просто огонь с цветом волос воронова крыла, как твоя Изабель.
Саймон ощетинился. Она больше не была его Изабель. И он задумывался, была ли она его когда-либо. Изабель не выглядела девушкой, которая принадлежит кому-то. Это то, что ему больше всего нравилось в ней.
- Тобиас любил ее больше чем что-либо: свою семью, свой долг, даже себя самого. Это, наверное, у Эрондейлов в крови. Она была беременна их первенцем, когда его вызвали на миссию в Баварию, и ты уже слышал как закончилась эта история.
Саймон кивнул, его сердце снова сжалось от мысли о наказание жены Тобиаса за его вину. Евы. И ее не рожденного ребенка.
- Лазло Балог знает историю в таком виде, в котором она передалась ему поколениями Сумеречных охотников. Они больше не считают Тобиаса частью своего мира, не почитают как предка. Он только поучительная история. Остались некоторые из нас, кто помнит того доброго мальчика, каким он был.
- Откуда вы знали его так хорошо? спросил Саймон. - Я еще тогда подумал, что колдуны и Сумеречные охотники не очень то ... ну вы понимаете. Не ведут дружеские беседы. Вообще-то, Саймон подумал, что они бы скорее придушили друг друга. Он узнал из Кодекса и уроков истории, что Сумеречным охотникам прошлого доставляло удовольствие охотиться за колдунами и другими обитателями Нижнего мира, это напоминало охоту на слонов. С азартом и жаждой крови.
- Это уже другая история, ответила Катарина. - Я не о своей истории рассказываю, а Тобиаса. Достаточно сказать, что он был добрым, даже к Нежити и его доброта не была забыта. То, что ты знаешь на данный момент, что все сумеречные охотники думают, что знают, что Тобиас был трусом, который бросил своих товарищей в разгар битвы. Правда никогда не бывает такой простой, так ведь?