— Это правильная дорога? — спокойно спросил Томас.
Джек кивнул.
— Только чуть извилистая.
— Они не ожидают Вас, не так ли?
— Нет.
Томас был слишком тактичен, чтобы пускаться в дальнейшие расспросы, и действительно, он позволил своей лошади отстать на полкрупа, предоставив Джека самому себе.
И вот он появился. Клоуверхилл. Точно такой, каким Джек его запомнил, только, возможно, плющ еще больше увил кирпичный фасад. Комнаты были освещены, и окна сияли теплом. И даже при том, что единственными звуками были звуки, издаваемые их путешествующей компанией, Джек мог поклясться, что слышит смех и веселье, просачивающиеся через стены.
О, Боже, он думал, что забыл все это, но оно…
Оно было чем–то большим. Оно было болью, настоящей болью, живущей в его груди; пустотой, рыданием, навсегда поселившимися в его горле.
Это был дом.
Джеку захотелось остановиться на минутку, чтобы пристально всмотреться в изящный старый дом, но он услышал приближение кареты, и понял, что не сможет удерживать своих попутчиков в то время как он будет потворствовать своей ностальгии.
К тому же меньше всего ему хотелось, чтобы вдова ворвалась в дом раньше его (а Джек был совершенно уверен, что именно так она и сделает), поэтому он подъехал к дому, спешился и двинулся дальше пешком. Джек закрыл глаза и тяжело вздохнул, а затем, понимая, что не станет храбрее, если промедлит еще несколько минут, он взялся за медный дверной молоточек и ударил в него.
Никакого ответа не последовало. В этом не было ничего удивительного. Было уже поздно. Их никто не ждал. Дворецкий, скорее всего, удалился на ночь. Существовало достаточно много причин, по которым им следовало бы снять комнаты в деревне и вернуться в Клоуверхилл утром. Он не хотел…
Дверь открылась. Джек держал руки за спиной, сильно сжав их. Он попытался было вернуть их в обычное положение, но они начали дрожать.
Сначала он увидел свет свечи, и только потом человека, несущего ее, морщинистого и сгорбленного.
— Мастер Джек?
Джека сглотнул.
— Уимпоул, — произнес он. О боже, старому дворецкому должно быть уже около восьмидесяти, но конечно тетя не лишит его должности до тех пор, пока тот сам желает работать, что, зная Уимпоула, будет продолжаться до самой его смерти.
— Мы вас не ждали, — сказал Уимпоул.
Джека попытался улыбнуться.
— Что ж, ты же знаешь, как я люблю сюрпризы.
— Входите! Входите! О, мастер Джек, миссис Одли будет так рада видеть Вас. Как… — Уимпоул остановился, всматриваясь в темноту, его морщинистые старые глаза слегка косили.
— Боюсь, что я привез с собой нескольких гостей, — объяснил Джек. Вдове уже помогли выбраться из кареты, а Грейс и Амелия стояли сразу позади нее. Томас твердой рукой подхватил свою бабушку под руку, чтобы дать Джеку возможность побыть одному хоть некоторое время, но вдова уже выказывала признаки неминуемого возмущения.
— Уимпоул? — раздался женский голос. — Кто там в такой час?
Джек стоял, вытянувшись, едва дыша. Это была его тетя Мэри. Ее голос совсем не изменился. Словно Джек никогда не уезжал…
Но это было невозможно. Если бы он никогда не уезжал, его сердце не стучало бы сейчас так глухо, а рот не пересох от волнения. И самое неприятное, — он не чувствовал бы себя таким чертовски испуганным. Безумно испуганным при виде женщины, которая всегда любила его всем своим сердцем и без каких–либо условий.
— Уимпоул? Я… — Она завернула за угол и уставилась на него как на призрака. — Джек?
— Собственной персоной. — Он попробовал взять веселый тон, но не вполне справился с этим, и где–то глубоко внутри, там, где он прятал свои самые черные моменты, ему хотелось расплакаться. Прямо здесь, перед всеми, это извивалось и корчилось в нем, вырываясь наружу.
— Джек! — выкрикнула женщина и рванулась вперед, обнимая его. — О, Джек. Джек, мой дорогой милый мальчик. Мы так по тебе скучали. — Она покрывала его лицо поцелуями, как мать, встретившая своего сына.
Как она встретила бы Артура.
— Я рад видеть тебя, тетя Мэри, — произнес Джек. Он крепко обнял ее и спрятал свое лицо в изгибе ее шеи, потому что она была его матерью, во всех смыслах этого слова. И он скучал по ней. Ей Богу, он скучал по ней, и в этот миг не имело значения, что он причинил ей боль худшим из возможных способов. Он только хотел, чтобы его обнимали.
— О, Джек, — произнесла женщина, улыбаясь сквозь слезы, — я должна отшлепать тебя за то, что ты так долго не появлялся. Почему ты так поступил? Разве ты не знаешь, как мы волновались? Как…
— Гм.
Мэри умолкла и повернулась, все еще держа лицо Джека в своих ладонях. Вдова подошла к главному входу и стояла на каменных ступенях позади Джека.