— О, Боже мой! Грейс! — Элизабет торопливо поставила свою чайную чашку. — Неудивительно, что ты выглядишь такой расстроенной!
— Хммм? — Амелия смотрела куда–то в пространство, она часто так делала, пока Грейс и Элизабет болтали, но это сообщение привлекло ее внимание.
— Я совершенно оправилась, — уверила ее Грейс. — Боюсь, что только немного устала. Я плохо спала.
— Что случилось? — спросила Амелия.
Элизабет раздраженно кинула ей:
— На Грейс и вдову напали разбойники!
— Правда?
Грейс кивнула.
— Вчера вечером. По пути домой из собрания. — И затем она подумала — О, Господи, если разбойник — действительно внук вдовы, и вполне законный, что будет с Амелией?
Но он не законный. Не может им быть. В нем может быть кровь Кэвендишей, но, конечно, не происхождение. Сыновья герцогов не оставляли законное потомство от случайных связей. Этого просто никогда не случалось.
— Они что–нибудь забрали? — спросила Амелия.
— Как ты можешь быть такой спокойной? — Возмутилась Элизабет. — Они угрожали ей оружием! — Она повернулась к Грейс. — Так?
Грейс снова представила себе — холодное круглое дуло пистолета, пристальный, неторопливый, обольстительный взгляд разбойника. Он не выстрелил бы в нее. Теперь она это знала. Но, тем не менее, она пробормотала:
— Действительно, угрожали.
— Ты испугалась? — Спросила Элизабет, затаив дыхание. — Я бы точно. Я упала бы в обморок.
— Я не стала бы падать в обморок, — заметила Амелия.
— Ну да, конечно, ты не упала бы, — сказала Элизабет раздраженно. — Ты даже не задохнулась, когда Грейс сказала тебе об этом.
— На самом деле, это кажется довольно захватывающим. — Амелия смотрела на Грейс с большим интересом. — Не так ли?
И Грейс, о боже, она почувствовала, что краснеет.
Амелия наклонилась вперед, ее глаза сияли.
— Значит, он был красив?
Элизабет посмотрела на свою сестру так, словно та была безумна.
— Кто?
— Разбойник, конечно.
Грейс, запинаясь, что–то пробормотала и принялась пить свой чай.
— Он был красив, — торжествующе сказала Амелия.
— Он был в маске, — вынуждена была сказать Грейс.
— Но все же ты можешь сказать, что он был красив.
— Нет!
— Тогда его акцент был ужасно романтичен. Французский? Итальянский? — Глаза Амелии все более расширялись. — Испанский.
— Ты сошла с ума, — сказала Элизабет.
— У него не было акцента, — парировала Грейс. Тогда она подумала о тех небольших дьявольских переливах его голоса, которые не могла точно описать. — Хорошо, совсем чуть–чуть. Возможно, шотландский? Ирландский? Не могу сказать точно.
Амелия уселась на место со счастливым вздохом.
— Разбойник. Как романтично.
— Амелия Уиллоуби! — Возмутилась Элизабет. — Грейс только что подверглась нападению с оружием, и ты называешь это романтичным?
Амелия открыла рот, чтобы ответить, но именно в это время они услышали шаги в зале.
— Герцогиня? — прошептала Элизабет, было видно, как она хотела, чтобы это было не так.
— Я так не думаю, — ответила Грейс. — Она все еще была в постели, когда я уходила. Она была скорее… хм… не в себе.
— Я так и подумала, — заметила Элизабет. Затем она прошептала: — Они забрали ее изумруды?
Грейс покачал головой:
— Мы спрятали их. Под подушками сиденья.
— О, как умно! — сказала Элизабет одобрительно. — Амелия, разве ты не согласна? — Не ожидая ответа, она повернулась к Грейс. — Это была твоя идея, не так ли?
Грейс открыла рот, чтобы возразить, что она была счастлива спрятать их, но именно в это время мимо открытой двери гостиной прошел Томас.
Беседа прервалась. Элизабет смотрела на Грейс, Грейс — на Амелию, а Амелия продолжала смотреть на теперь уже пустой дверной проем. Переведя дыхание, Элизабет повернулась к Амелии и заговорила:
— Я думаю, что он не знает, что мы здесь.
— Мне все равно, — объявила Амелия, и Грейс ей поверила.
— Интересно, куда он пошел, — пробормотала Грейс, хотя и не думала, что кто–нибудь ее услышит. Они все еще наблюдали за дверью, ожидая, не возвратится ли он.
Сначала Грейс услышала ворчание, затем звук от падения. Она стояла, задаваясь вопросом, должна ли пойти и узнать в чем дело.
— Черт побери, — услышала она возглас Томаса.
Грейс вздрогнула, посмотрев на остальных. Они тоже вскочили на ноги.
Она услышала, как Томас сказал:
— Осторожней с этим.
И затем, в то время как три леди молча стояли и смотрели, портрет Джона Кэвендиша появился в открытом дверном проеме, два лакея изо всех сил пытались удержать его в вертикальном положении.