Боже мой, она с благодарностью отдала бы пять лет своей жизни только бы оказаться где–нибудь еще, но не в этой карете.
— Мэм, я же сказала — он находился в конце дороги. Я действительно не видела его.
— Вы видели его вчера ночью.
Грейс пытался не смотреть на нее, но не могла.
— Я видела, Вы поцеловали его, — прошипела вдова. — И я предупреждаю Вас, помните, кто Вы, и не пытайтесь повысить Ваше положение.
— Мэм, это он поцеловал меня.
— Он — мой внук, — выплюнула вдова, — и он может оказаться истинным герцогом Уиндхэмом, так что и не мечтайте о нем. Вы — моя компаньонка, и это — все.
Грейс не могла ответить на оскорбление. Вместо этого она в ужасе смотрела на вдову, неспособная осознать, что вдова, действительно, произнесла эти слова.
Истинный герцог Уиндхэм.
Даже само предположение этого было скандальным. Она так легко откажется от Томаса, лишит его неотъемлемого права, его имени? Уиндхэм – это не только имя, которое носил Томас, это то, кем он был.
Но если вдова решит публично защищать разбойника как истинного наследника… Милостивый Боже, Грейс не могла даже вообразить глубину скандала, который это вызовет. Самозванец, скорее всего, будет признан незаконнорожденным, конечно, не может быть никакого другого результата — но ущерб будет нанесен. Всегда были те, кто нашептывал, что, возможно, Томас не был настоящим герцогом, что он не должен быть настолько уверен в своей безопасности, так как, на самом деле, не имеет на титул права.
Грейс не могла вообразить, что с ним будет. Со всеми ими.
— Мэм, — сказала она, ее голос немного дрожал. – Не можете же Вы думать, что этот человек может быть законным наследником.
— Конечно, могу, — зло сказала вдова. — Его манеры безупречны…
— Он — разбойник!
— У него прекрасные манеры и совершенно правильное произношение, — парировала вдова. – Независимо от его текущего положения он был воспитан должным образом и получил образование джентльмена.
— Но это не означает…
— Мой сын умер на корабле, — прервала ее вдова твердым голосом, — после того, как он провел восемь месяцев в Ирландии. Восемь чертовых месяцев, которые, как предполагалось, должны были длиться четыре недели. Он уехал на свадьбу друга. Свадьба. – Казалось, ее тело застыло, зубы сжаты, она сделала паузу, вспоминая. – Мы не знали ничего об этом. Только то, что женился какой–то его школьный друг, родители которого купили себе титул, что открыло им дорогу в Итон, как будто это могло сделать их лучше, чем они были до этого.
Глаза Грейс расширились. Голос вдовы снизился до низкого, ядовитого шипения, и даже без напоминания Грейс отодвинулась поближе к окну. Она чувствовала, как яд проникает в нее, если находиться к вдове слишком близко.
— И затем… — продолжала вдова. — И затем! Все, что я получила, — записка в три предложения, написанная чьей–то рукой, сообщающая о том, что он прекрасно провел время, и теперь, возможно, останется там.
Грейс моргнула.
— Он не сам это написал? — спросила она, неуверенная, почему нашла эту деталь столь любопытной.
— Он подписал ее, — сказала вдова резко. — И запечатал своим кольцом. Он знал, что я не могу расшифровать его каракули. — Она откинулась на спинку сиденья, ее лицо исказилось от давнего десятилетнего гнева и негодования. — Восемь месяцев, — бормотала она. — Восемь дурацких, бесполезных месяцев. Кто может сказать, что он не женился там на какой–нибудь проститутке? У него было достаточно для этого времени.
Несколько мгновений Грейс наблюдала за ней. Она видела все признаки надменного гнева, но было и еще что–то. Ее губы были поджаты и искривлены, а ее глаза подозрительно блестели.
— Мэм… — сказала Грейс мягко.
— Молчите, — сказала вдова, ее голос звучал так, как будто вот–вот сломается.
Грейс подумала, стоит ли продолжать, но затем решила, что слишком многое находится под угрозой, чтобы молчать.
— Ваша милость, этого просто не может быть, — начала она, не теряя мужества, несмотря на испепеляющее выражение лица вдовы. – Мы говорим не о скромном владении. Это не Силлсби, — добавила она, проглотив комок, подкативший к горлу при упоминании о ее родном доме. — Мы говорим о Белгрейве. О герцогстве. Бесспорные наследники не появляются из тумана. Если бы у Вашего сына был сын, то мы бы знали.
В течение нескольких неприятных минут вдова пронзительно смотрела на нее, затем сказала:
— Мы попробуем начать со «Счастливого Зайца». Это наименее мерзкая из всех местных почтовых станций. — Она откинулась назад на подушки, смотря прямо вперед, когда говорила. — Если он такой же, как его отец, то он должен слишком любить комфорт, чтобы поселиться где–нибудь еще.