— Король, нет, я так не думаю, — сказал Джек мягко. В конце концов, ему стоило подумать о собственной репутации. — Всего лишь несколько судей. И священник или два. — Он повернулся к вдове. — Грабеж на дороге, вообще–то, считается не самым безопасным из всех возможных занятий.
Его легкомыслие никем не было оценено, даже бедной мисс Эверсли, которой удалось подвергнуться ярости обоих Уиндхэмов. Совершенно незаслуженно, по его мнению. Он ненавидел тиранов.
— Томас, — попросила мисс Эверсли, ее тон еще раз заставил Джека задуматься о том, что же точно существовало между этими двумя. — Ваша милость, — исправилась она, возбужденно глядя на вдову, — есть кое–что, что Вы должны знать.
— Ну, конечно, — огрызнулся Уиндхэм. — В первую очередь, личности моих истинных друзей и наперсниц.
Мисс Эверсли вздрогнула, пораженная, и в этот момент Джек решил, что с него достаточно.
— Я советую Вам, — сказал он, его голос был тихим, но твердым, — говорить с мисс Эверсли с большим уважением.
Герцог повернулся к нему, он выглядел столь же оглушенным как тишина, которая наступила в комнате.
— Прошу прощения.
В этот момент Джек его ненавидел, каждую его аристократическую черточку.
— Не привыкли к тому, чтобы уважать человека, с которым разговариваете, не так ли? — усмехнулся он.
Воздух трещал от напряжения, и Джек знал, что, вероятно, должен был предвидеть последствия. Лицо герцога совершенно перекосило от ярости, и Джек, казалось, не мог сдвинуться с места, в то время как Уиндхэм бросился вперед, сомкнул свои руки вокруг его горла, и оба покатились, упав на ковер.
Проклиная себя за дурацкое поведение, Джек попытался противостоять кулаку герцога, только что врезавшемуся в его челюсть. Начиналась чисто животная борьба за выживание, и он стянул свои мышцы в твердый узел. Одним быстрым молниеносным движением он бросил свое тело вперед, используя свою голову как оружие. Послышался треск, это он ударил Уиндхэма в челюсть, ошеломив противника, чем тут же не преминул воспользоваться в своих интересах, перекатившись и полностью изменив их положение.
— Не смейте… Вы… когда–либо нападать на меня снова, — рычал Джек. Он боролся в сточных канавах и на полях битвы за свою страну и за свою жизнь, и он никогда не был терпелив с теми, кто ударил первым.
Он прижал локоть к животу и собирался упереться коленом в пах, когда мисс Эверсли вмешалась в драку, втискивая себя между этими двумя мужчинами, ни капли не думая ни об уместности ее действий, ни о своей собственной безопасности.
— Остановитесь! Вы оба!
Джеку удалось толкнуть Уиндхэма в предплечье как раз вовремя, чтобы помешать его кулаку достичь ее щеки. Конечно, это был бы несчастный случай, но тогда он вынужден был бы убить его, и это было бы настоящим преступлением.
— Вам должно быть стыдно, — сказала мисс Эверсли, смотря прямо на герцога.
Он только поднял бровь и сказал:
— Не могли бы Вы сойти с моего… э–э… — Он смотрел вниз на свое тело, на котором она сидела.
— О! – подскочила она, и Джек бы защитил ее честь, если не считать того, что, надо признать, произнес бы то же самое, находясь под нею. Не говоря уж о том, что она все еще держала его руку.
— Позаботьтесь о моих ранах, – попросил он, его глаза, большие и зеленые, источали соблазн, против которого никто бы не устоял. Они говорили: я нуждаюсь в Вас. Я нуждаюсь в Вас, и если бы Вы только позаботились обо мне, я отказался бы от всех других женщин и растаял у Ваших ног и, весьма возможно, стал бы отвратительно богатым, и если бы Вы только захотели, стал бы королем, всем, чем пожелаете.
Это всегда срабатывало.
Но не теперь.
— У Вас нет никаких ран, — огрызнулась она, отталкивая его. Она просмотрела на Уиндхэма, который поднялся на ноги и встал возле нее. — И у Вас тоже.
Джек собрался отпустить комментарий о добросердечии, но именно в это время вперед вышла вдова и шлепнула своего внука – того внука, в происхождении которого все были совершенно уверены — по плечу.
— Извинитесь немедленно! – приказала она. — Он — гость в нашем доме.
Гость. Джек был тронут.
— В моем доме, — уточнил герцог.
Джек наблюдал за старой леди с интересом. Она сама не сказала бы лучше.
— Он — Ваш двоюродный брат, — сказала она сурово. — Можно было подумать, учитывая нехватку близких отношений в нашей семье, что Вы будете рады приветствовать его появление.
О, да. Герцог прямо светился от счастья.
— Было бы кого, — огрызнулся Уиндхэм, — сделайте мне одолжение, объясните, как этот человек появился в моей гостиной?