Артур был необыкновенно проницателен. В этом они были схожи. Джек всегда был способен читать людей, как открытую книгу. Он имел к ним подход. Иногда это было его единственным способом сбора информации. Но, будучи мальчишкой, он рассматривал Артура как надоедливого щенка. Только когда они оба стали студентами в Портора Ройал, он понял, что Артур все видит и понимает, также как и он сам.
И хотя Артур никогда не говорил ему об этом, Джек знал, что он понимает и его тоже.
Но он подавил в себе сентиментальные воспоминания. Им было не место, не сейчас, не в компании с очаровательной леди, когда в любой момент могла появиться еще одна. Поэтому он решил озвучить более счастливые мысли об Артуре и сказал:
— Я был самым старшим ребенком в семье. Думаю, это произошло случайно. Я должен быть самым недовольным, поскольку отвечал за все.
На что леди Амелия улыбнулась.
— Я — вторая из пяти, таким образом, я тоже могу оценить Ваши чувства.
— Пятеро! И все девочки? — предположил Джек.
— Как Вы догадались?
— Я понятия не имею, — сказал он довольно честно, — за исключением того, что это — такая очаровательная картина. Было бы досадно испортить ее мужчиной.
— Ваш язык — всегда такой серебряный (прим. — равносильно нашему выражению «хорошо подвешен язык»; «серебрянный язык» означает также красноречие, лесть.), капитан Одли?
Джек одарил ее одной из своих самых лучших улыбок.
— За исключением тех случаев, когда он является золотым.
— Амелия!
Они оба обернулись. В комнату вошла Грейс.
— И мистер Одли, — сказала с удивлением Грейс, не ожидавшая увидеть здесь Джека.
— О, прошу прощения, — произнесла леди Амелия, поворачиваясь к Джеку. — Я думала, что Вы капитан Одли.
— Это, — сказал он, слегка пожав плечами, — зависит от моего настроения. — Он повернулся к Грейс и поклонился. — Я совершенно счастлив увидеть Вас вновь так скоро, мисс Эверсли.
Она покраснела. Заметила ли это леди Амелия, подумал Джек.
— Я не знала, что Вы здесь, — сказала Грейс после легкого реверанса.
— Ничего страшного. Я направлялся на прогулку, когда леди Амелия перехватила меня.
— Я думала, что это Уиндхем, — объяснила леди Амелия. — Не странно ли это?
— Действительно, — ответила Грейс, чувствуя себя очень неудобно.
— Конечно, я не очень вглядывалась, — продолжила леди Амелия, — это и объясняет то, что я ошиблась. Я только заметила его краем глаза, когда он шагал мимо открытой двери.
Джек повернулся к Грейс.
— Это имеет такое большое значение, как я здесь оказался?
— Такое большое значение, — эхом отозвалась Грейс. Она обернулась через свое плечо.
— Вы ждете кого–то, мисс Эверсли? — спросил Джек.
— Нет, я только подумала, что его милость захотел бы присоединиться к нам. Э–э, так как его невеста здесь, конечно.
— Так он вернулся? — Пробормотал Джек. — Я не знал.
— Мне так сказали, — ответила Грейс, и он был уверен, что она солгала, хотя не мог понять почему. — Сама я его не видела.
— Увы, — сказал Джек, — он некоторое время отсутствовал.
Грейс сглотнула.
— Думаю, я должна его увидеть.
— Но Вы только что пришли.
— Тем не менее…
— Мы пошлем за ним, — сказал Джек, поскольку не собирался позволить ей так легко спастись. Не говоря уже о том, что он с нетерпением ждал, когда герцог обнаружит его здесь с Грейс и леди Амелией. Он пересек комнату и дернул за шнур колокольчика. — Вот, — сказал он. — Сделано.
Грейс неловко улыбнулась и подошла к софе.
— Думаю, что мне лучше сесть.
— Я присоединюсь к Вам, — сказала леди Амелия с готовностью. Она поспешила за Грейс и села прямо возле нее. Они сидели вместе, чопорно и неловко.
— Какую очаровательную картину представляете Вы обе, — сказал Джек, потому что, в самом деле, как он мог их не поддразнивать? — А я без моих красок.
— Вы рисуете, мистер Одли? — Спросила леди Амелия.
— Увы, нет. Но думаю, я мог бы взять несколько уроков. Это — благородное занятие для джентльмена, разве Вы не согласны?
— О, действительно.
Наступила тишина, затем леди Амелия подтолкнула Грейс.
— Мистер Одли — большой ценитель искусства, — выпалила Грейс.
— Тогда Вы должны наслаждаться пребыванием в Белгрейве, — сказала леди Амелия. Ее лицо являло прекрасный образец вежливого интереса. Занятно, подумал Джек, как долго она обучалась придавать лицу такое выражение. Как у дочери графа у нее должно было быть бесчисленное множество общественных обязанностей. Он предположил, что это выражение — спокойное и неподвижное, но, тем не менее, невраждебное — было весьма полезным.