— В то время он не был наследником, — пояснил ей Томас, — и у него не было причин полагать, что он им станет.
— О, небеса. Но если Джек — герцог, то Вы…
— Нет, — криво усмехнувшись, закончил он. — Я уверен, что Вы можете себе представить наше рвение все это прояснить.
Мэри уставилась на него в шоке. А затем на Джека. Она выглядела так, словно ей очень хотелось сесть.
— Я стою в холле, — надменно объявила вдова.
— Не будьте такой грубой, — упрекнул Томас.
— Она должна видеть…
Томас крепче сжал руку своей бабушки и дернул ее вперед, прошмыгнув мимо Джека и его тети.
— Миссис Одли, — сказал он, — мы очень благодарны Вам за Ваше гостеприимство. Все мы.
Мэри с благодарностью кивнула и повернулась к дворецкому.
— Уимпоул, не могли бы Вы…
— Конечно, мэм, — ответил тот, и Джек не смог сдержать улыбки, когда дворецкий двинулся прочь. Без сомнения он уже разбудил экономку, чтобы та приготовила необходимые спальни. Уимпоул всегда знал, в чем нуждалась тетя Мэри раньше, чем она могла выразить это словами.
— Вам в мгновение ока подготовят комнаты, — сказала Мэри, поворачиваясь к Грейс и Амелии, которые держались несколько в стороне. — Вы не будете возражать, если вас поселят вместе? У меня нет…
— Нет проблем, — тепло отозвалась Грейс. — Компания друг друга доставляет нам истинное наслаждение.
— О, спасибо, — успокоилась Мэри. — Джек, тебе придется занять свою старую кровать в детской, и… О, как это глупо, я не должна держать вас здесь в холле. Давайте переберемся в гостиную, где вы сможете согреться у огня, пока ваши комнаты не готовы.
Она проводила всех в гостиную, но когда Джек тоже был готов войти, тетя Мэри тронула его за руку, мягко придержав его.
— Мы скучали по тебе, — сказала она.
Джек сглотнул, но комок в горле не сдвинулся с места.
— Я тоже скучал по вам, — отозвался он и попытался улыбнуться. — Кто дома? Должно быть Эдвард…
— Женат, — закончила она за него. — Да. Как только закончился траур по Артуру. И Маргарет тоже вышла замуж вскоре после него. Оба они живут поблизости, Эдвард в конце этой же улицы, а Маргарет в Белтарбете.
— А дядя Уильям? — Последний раз Джек видел его на похоронах Артура. Он выглядел постаревшим. Постаревшим и усталым. И окаменевшим от горя. — Как он?
Мэри молчала, а затем невыносимая печаль наполнила ее глаза. Ее рот приоткрылся, но она не произнесла ни слова. В этом не было необходимости.
Потрясенный Джек уставился на нее.
— Нет, — прошептал он, этого не должно было случиться. Он полагал, что у него есть шанс сказать дяде, что он сожалеет. Он приехал в Ирландию. Он хотел сказать, что он сожалеет.
— Он умер, Джек. — Мэри несколько раз моргнула, ее глаза блестели. — Это произошло два года назад. Я не знала, как тебя найти. Ты никогда не сообщал нам своего адреса.
Джек отвернулся и сделал несколько шагов вглубь дома. Если бы он остался там, где стоял, то кто–нибудь мог его увидеть. Все были в гостиной. Если бы они посмотрели в холл через открытую дверь, то увидели бы его, пораженного, готового расплакаться, возможно, готового пронзительно закричать.
— Джек? — Это была Мэри. Джек услышал ее шаги, осторожно приближавшиеся к нему. Он уставился в потолок, прерывисто дыша с открытым ртом. Это не помогало, но это было все, что он мог сделать.
Мэри дотронулась до его руки.
— Он просил передать, что он любил тебя.
— Нет, не говори этого. — Это было то, что он не мог слышать. Не сейчас.
— Но это так. Он сказал, что знает, что ты вернешься домой. И что он любит тебя, и что ты был его сыном. В его сердце ты всегда был для него сыном.
Он обхватил лицо руками и сильно сжал, еще сильнее, как будто это могло прогнать все мысли прочь. Почему это стало для него такой неожиданностью? В этом не было ничего удивительного. Уильям не был молодым человеком; ему уже было около сорока, когда он женился на Мэри. Джек думал, что жизнь остановится в его отсутствие? Что никто не изменится или не вырастет… или не умрет?
— Я должен был вернуться, — застонал Джек. — Я должен был… О, Боже, я — такой идиот.
Мэри коснулась его руки, мягко потянула ее вниз и крепко сжала. А затем она затащила его из холла в ближайшую комнату. Кабинет его дяди.
Джек подошел к столу. Это было массивное, чудовищное сооружение из темного дерева, весьма потертое и пахнущее бумагой и чернилами, которые всегда лежали на нем.
Но никогда это место не казалось ему подавляющим. Забавно, но Джеку всегда нравилось находиться здесь. Действительно, это казалось странным. Он был из тех мальчишек, которых называют уличными, из тех, что всегда куда–то мчатся, покрытые грязью. Даже теперь ему были ненавистны комнаты, в которых было меньше двух окон.