— Вы разочаровываете меня, — сказала вдовствующая герцогиня низким голосом, не то, чтобы прошипела, но близко к этому.
Грейс продолжала хранить молчание. Казалось, что ни ее поза, ни дыхание, ничего не изменилось. Она не знала, что сказать, за исключением того, что она не собирается извиняться за то, что имела мужество добиваться счастья.
— Вам не полагается уезжать.
— Но я же не служанка, мадам.
— Вам не полагается уезжать, — вновь повторила вдовствующая герцогиня, но на сей раз, казалось, что внутри нее что–то дрожит. Не ее тело, и не ее голос.
Ее сердце, потрясенно осознала Грейс. Это дрожало ее сердце.
— Он не оправдал моих ожиданий, — сказала вдова.
Грейс моргнула, пытаясь понять, кого именно имела ввиду вдова.
— Мистер Одли?
— Кэвендиш, — ожесточенно ответила вдовствующая герцогиня.
— Вы понятия не имели, имели чем он живет, — сказала Грейс настолько мягко, насколько это было возможно. — Как вы могли что–либо ожидать?
Вдова ничего не ответила. Во всяком случае, на этот вопрос.
— Вы знаете, почему я взяла вас в свой дом? — вместо этого спросила она.
— Нет, — тихо ответила Грейс.
На мгновение губы вдовствующей герцогини сжались еще сильнее, прежде чем она ответила:
— Это было неправильно. Человек не должен оставаться одиноким в этом мире.
— Нет, — вновь сказала Грейс. И она верила в это всем сердцем.
— Я сделала это ради нас обеих. Я превратила ужасные обстоятельства в нечто хорошее. Для нас обеих. — Ее глаза прищурились, пристально разглядывая Грейс: — Вам не полагается уезжать.
А затем, о Боже, Грейс не могла поверить, что она это произносит, но:
— Я буду навещать вас, если пожелаете.
Вдовствующая герцогиня сглотнула, ее взгляд был устремлен прямо перед собой, когда она произнесла:
— Это будет вполне приемлемо.
Грейс была спасена от дальнейшей беседы появлением Амелии, которая сообщила им, что они отправятся дальше через несколько минут. И, действительно, едва она успела усесться на свое место, как колеса кареты заскрипели и покатились вперед.
Все молчали.
Так было лучше всего.
***
Несколько часов спустя Грейс открыла глаза.
Амелия смотрела на нее.
— Ты заснула, — тихо произнесла девушка, а затем, прижав свой палец к губам, она указала на вдовствующую герцогиню, которая тоже задремала.
Прикрыв зевок рукой, Грейс спросила:
— Как ты думаешь, нам еще долго ехать?
— Не знаю, — слегка пожала плечами Амелия. — Может, час? Или два? — Она вздохнула и, закрыв глаза, откинулась на сиденье. Она выглядит усталой, подумала Грейс. Все они очень устали.
И напуганы.
— Что ты будешь делать? — спросила Грейс, прежде чем у нее появился шанс передумать.
Амелия ответила, не открывая глаз:
— Не знаю.
Это не слишком походило на ответ, но с другой стороны и вопрос был не слишком четким.
— Знаешь, что во всем этом самое забавное? — внезапно спросила Амелия.
Грейс покачала головой, а затем, вспомнив, что глаза Амелии все еще закрыты, она сказала:
— Нет.
— Вот я все время думаю: «Это несправедливо. Я должна иметь право выбора. Меня не должны продавать и обменивать, словно некий товар». А потом, я думаю: «А в чем собственно, разница? Много лет назад я была обещана Уиндхему. И я никогда не возражала против этого».
— Ты тогда была всего лишь ребенком, — возразила Грейс.
Амелия продолжала сидеть с закрытыми глазами, и когда она вновь заговорила, голос ее был тихим и полным сознания собственной вины.
— У меня было достаточно времени, чтобы выразить свое недовольство.
— Амелия…
— Мне некого обвинять, кроме самой себя.
— Это неправда.
Амелия наконец открыла глаза. По крайней мере, один из них.
— Ты только что сама сказала это.
— Нет. Я не говорила. Я бы… — Грейс пришлось признать, что это правда. — Я все равно бы это сказала, но так случилось, что это правда. В этом нет твоей вины. На самом деле, в этом нет ничьей вины. — Она вздохнула. Надо выговориться. — Мне хотелось, чтобы было наоборот. Тогда все было бы настолько проще.
— Чтобы было, кого обвинять?
— Да.
И тогда Амелия прошептала:
— Я не хочу выходить за него замуж.
— За Томаса? — спросила Грейс. Амелия так долго была его невестой, и было не похоже, что они испытывают друг к другу большую привязанность.
Амелия как–то странно посмотрела на Грейс.
— Нет, за мистера Одли.
— Правда?
— Похоже, ты шокирована.
— Нет, конечно, нет, — поспешно возразила Грейс. Что она должна была сказать Амелии? Что она сама так отчаянно влюблена в мистера Одли, что просто не представляет, как кто–то может не желать его? — Просто я хотела сказать, что он такой красивый, — сымпровизировала Грейс.