Было ужасно смотреть, как здоровый, крепкий парень роет другому могилу. Неправильно это, не должно быть так. Кто сейчас определяет, как правильно? Раньше было правительство со своим сводом законов, церковь с напускной религией, строи, мировоззрения, общепринятые нормы: не груби, не убей, не укради. Будь человеком. Что от этого осталось сейчас? Многомиллиардный организм, состоящий из маленьких человечков, умер, оставив после себя следы в виде уцелевших. Они сбиваются в стаи, строят новые города, восстанавливают старые, пытаясь жить по старым законам. Людям необходимо направление, куда идти, без этого мы просто превратимся в зверей.
Я много повидала разнообразной смерти за полгода странствий. Больше всего всегда печалили маленькие дети, лежащие в своих кроватках в брошенных домах. Они никогда не скажут своего первого слова, не пойдут в первый класс, не вырастут в хороших специалистов. Родители либо бросают зараженных детей, либо сами погибают, а малыш тем временем умирает с голоду, лежа на белых пеленках. Один раз мне довелось увидеть тело малыша, который проломил череп, выпав из кроватки. Ужасная картина.
Одно дело - чужие смерти, ты воспринимаешь их как должное, как нечто уже свершившееся, в чем конкретно ты не участвовал. Это как разглядывать старые фотографии в альбомах, перелистывая страницу за страницей. Ты не знаешь имен, не знаешь судеб и причин. Но быть причиной того, что Рик лежит на краю могилы, это уже другое дело. Хотя, надеюсь, я со временем почерствею, покрыв сердце толстой коркой.
Алекс орудовал лопатой на заднем дворе, активно разбрасывая землю, что черными мерзлыми комьями весело разлеталась в разные стороны. На нем был растянутый свитер, светлые джинсы и черная шапка, должно быть, он одолжил их у бывших хозяев. Рядом, завернутый в простыню, словно кокон, лежал Рик. Или Рей. Как его там правильно. Мне было ужасно стыдно перед Алексом, ведь если бы я ночью осталась в своей спальне, то все было бы нормально. Ему не пришлось бы становиться убийцей, убивать, а затем хоронить человека. Каким бы подлым Рик не был, он все-таки человек.
Нас и так мало осталось.
Я отметила, что любуюсь Алексом, его быстрыми руками и сильным телом. Фу, фу, что за мысли? Он ведь закапывает труп человека, а я тут разлюбовалась красотами его молодого тела. Я поспешила отпрыгать назад к дивану, притворившись, что ничего такого постыдного не делала. Ноге даже столь маленькая прогулка пришлась не по вкусу, о чем она во всю сообщала мне прибывающей болью.
Через полчаса он вернулся в дом. Пот стекал по лицу, а щеки раскраснелись от усердной работы на морозе.
-Ты проснулась? Доброе утро.
Оно ни разу не доброе. Ни в каком месте.
-Привет.
-Как нога? - он снял шапку, вытер ею лицо и кинул на стол. - Похолодало тут, надо обогреватель включить. Электричество, слава Богу есть, я в подвале нашел генератор с остатками топлива. Правда, всего один обогреватель на весь дом, поэтому будем сидеть с ним в обнимку.
Он улыбнулся так ясно и искренне, что я невольно улыбнулась в ответ, хотя чувство вины «сама, дура, виновата» продолжало пожирать меня огромными кусками.
-Еще тут есть старинный камин, но он больше для декора, я думаю.
Смогла бы я также искренне улыбаться, только что закопав еще вчера живого человека? Нет, не смогла бы. Алекс сильнее меня и физически, и психологически. Он способен вынести и не такие ужасы выживания, в отличие от меня.
-Даже если он рабочий, пользоваться я бы не советовал. Дым будет видно за сотни километров, а тут где-то недалеко еще могут ходить чистильщики.
Он прилично поработал, пока я спала. Хоть кто-то же должен что-то делать для нашего выживания. Я на секунду осеклась: раньше я не признавала, что с Алексом нам теперь идти по одному пути, усиленно разделяя «я» и «этот псих». События последних дней заставили меня пересмотреть свои взгляды на дружбу и совместную компанию. Быть психом не всегда плохо.
Мы позавтракали лепешками, слепленными из кукурузной муки и воды. Получилось вполне сносно, если учитывать рацион последних дней. За поглощением пищи разговоры шли лучше.
-Нам надо уходить отсюда, не зимовать же здесь, - заявила я, когда Алекс разлил нам кипяток по кружкам с пакетиками чая. На плите стоял горячий чайник и старая сковорода, в которой мы жарили лепешки.
-Так спешишь в Город? - он спросил это спокойным тоном, но отчего-то захотелось плюнуть ему в лицо.
-В мои планы входит добраться туда хотя бы до весны.
-Сейчас ты не можешь ходить, у тебя нога ранена, - он показал пальцем на мое бедро, перевязанное бинтами. Воспоминания того, как он ножницами разрезал мои джинсы по боковому шву, заставили меня снова залиться краской, становясь пунцовой.