Но что делать, когда умирают последние близкие тебе люди?
Просто отпустить их к птицам, надеясь, что они умирают без страданий.
-Даган, - произнесла я дрожащим голосом, - разбуди остальных. Я думаю, они захотят попрощаться с Пифом.
-Ребята! - негромко крикнул Даган, - Подъем, у меня для вас плохие новости.
Мальчишки вскочили со своих спальных мест, словно кипятком облитые. Они, тихо переговариваясь, подошли к нам и сели полукругом.
-Ребята, Пиф сильно болен, - начал Даган.
-Он умрет? - спросил Дэни.
-Да, он умрет.
Я слышала, как беззвучно заплакали мальчишки. Кто-то шумно вдыхал воздух, кто-то хныкал, а кто-то уставился опустошенным взглядом на лицо Пифа. Он для них был частью семьи, частью чего-то большего. Я отвернулась, не в силах смотреть на их слезы, продолжая гладить Пифа по голове. Он метался в бреду, веки часто вздрагивали, а рот то и дело кривился от боли.
Внезапно Пиф открыл глаза и посмотрел на меня. От неожиданности я прекратила гладить его по голове, застыв с ладонью в воздухе.
-Мама? - его голос был хриплым, а дыхание горячим.
Я оглянулась на Дагана, но он лишь расстроенно смотрел на Пифа. Он не мог мне помочь. Мальчишки пооткрывали рты и забыли, как дышать.
-Мама? Это ты?
Я снова повернулась к Пифу и продолжила гладить его по голове, опуская ладонь как можно аккуратнее. Лоб пылал как адское пекло, его очень сильно лихорадило, и единственное, чем я могла помочь - стать его мамой. Пусть и ненадолго. В бреду он не узнал меня, а воспаленный мозг так хотел вернуться в детство, к маме на руки, что спроецировал мечту на реальность.
Я не могла отобрать у Пифа последние минуты радости. Кто я такая, чтобы ломать его мечту? У каждого человека есть мечта, есть надежда. Без нее жизнь абсолютно не имеет смысла.
-Да, сынок, это я, - горячие слезы текли по моим щекам, стекая на футболку и оставляя на ней мокрые следы.
-Мама, я видел сон.
-Какой?
Мой голос предательски дрожал, приходилось то и дело закусывать до боли губу, чтоб не разреветься в голос.
-Болезнь погубила всю планету, но ты жива.
-Да, сынок, я жива. Все будет хорошо, ты простудился, но лекарства скоро подействуют. Тебе всего лишь надо поспать.
Пиф улыбнулся. Улыбка вышла вымученной и больной. Мое сердце билось внутри о ребра в отчаянии перед болезнью маленького мальчика, которому я ничем не могла помочь. Мне хотелось вырвать свой пульс из вены и отдать ему.
Если бы это помогло.
-Мама, я давно тебя ждал.
-Прости, я задержалась. Но теперь я здесь, и все будет хорошо.
Я прижала Пифа к себе, обнимая одной рукой, второй продолжая гладить по голове. Что-то магическое было в этом жесте, словно он действительно мог вернуть все на круги своя. Вылечить больных, воскресить мертвых, вернуть мальчика на кухню к маме.
Ребята сидели тише воды и ниже травы. Все внимание было приковано ко мне и Пифу. К его последним минутам жизни, которые стремительно утекали в никуда, словно речная вода сквозь пальцы. Я цеплялась за капли этой воды, пытаясь удержать, но все попытки были тщетны.
-Ты больше не уйдешь от меня? Почему ты тогда ушла?
Под его глазами залегли темные круги.
-Прости, сынок, я больше никуда от тебя не уйду, обещаю.
-Не бросай меня, без тебя очень страшно. Я боялся.
Я прикусила губу до крови, но это не помогло, заплакав в голос, я сильнее прижала Пифа к себе.
-Ни за что, сынок, я больше никогда не брошу тебя. Теперь мы будем вместе, ты и я, слышишь?
-Да, спасибо, мама.
Его голос стал совсем тихим, как шепот травы на рассвете. Рассвете, которого он уже никогда не увидит.
Он закрыл глаза.
-Мам?
-Да?
-Я люблю тебя, - прошептал он одними губами, после чего резко выдохнул.
Вдоха не последовало. Я надеялась, что сейчас его грудь снова поднимется, делая вдох, но секунды шли, и Пиф оставался недвижим.
Слезы потекли одна за одной. Я плакала над ним, как над своим ребенком. За боль всех покинутых детей, которые умирали в тоннелях под землей от воспаления легких. Без матерей, без сестер. Без надежды.
-Прости меня, прости, - шептала я уже мертвому Пифу, хотя просить прощения мне было не за что, но я была уверенна, что обязана извиниться.
Я не могла остановиться, продолжая раскачиваться с мальчиком на руках, осыпая его извинениями. Я дала волю слезам, как тогда, в той деревне, запертая в подвале с Алексом, когда наверху заживо горели жители. Смерть Пифа, мальчика, которого я узнала только сегодня, прожгла мое сердце болью, словно он был неотъемлемой частью меня всю жизнь.