Эдгар Райс Берроуз
Потерянный континент
I
С самого раннего детства меня странным образом влекла к себе тайна, окружающая историю последних дней Европы двадцатого века. Больше всего меня манили не столько общеизвестные факты, сколько предположения о неизвестных нам событиях, происходивших в течение двух столетий — с тех пор, как прекратилось человеческое общение между Западным и Восточным полушариями. Тайна Европы возникла по окончании Великой Войны — если только война эта закончилась.
Из скудного источника нашей цензурованной истории мы знали, что в течение пятнадцати лет после разрыва дипломатических отношений между Североамериканскими Соединенными Штатами и находящимися в состоянии войны народами Старого Света более или менее достоверные сведения из Восточного полушария в Западное все же просачивались.
Затем начали проводить историческую пропаганду, суть которой лучше всего выражает наш лозунг: «Восток — для Востока, Запад — для Запада», и все связи были прекращены законом.
Трансокеанская торговля была практически остановлена еще до этого из-за того, что воды и Атлантического и Тихого океанов были заминированы. Когда же прекратилась деятельность подводных лодок, мы не знаем, но последнее судно такого типа была огромная 0-138, выпустившая двадцать девять торпед в бразильский танкер у Бермуд в конце 1972 года, свидетелем чего оказался пан-американский торговец. Волнение на море и великолепное мастерство командира танкера дало возможность пан-американцу спастись и доложить об этом последнем из многочисленных нарушений торговли.
Одному лишь Богу известно, сколько сот наших древних кораблей стали жертвами пиратствующих стальных акул взбесившейся кровожадной Европы. Бесчисленные суда с людьми на борту ушли за горизонт на запад и на восток, чтобы никогда не вернуться; но никто не может сказать, где они встретили свой роковой час — перед изрыгающими смерть подводными лодками или среди бесцельно дрейфующих минных полей.
И затем возникла великая «Пан-Американская Федерация, соединившая под единым флагом все Западное полушарие от полюса до полюса и объединившая флоты Нового Света в самую могущественную боевую силу, когда-либо бороздившую семь морей — самый убедительный аргумент в пользу мира.
Со дня воцарения мира на пространстве от западных берегов Азорских до западных берегов Гавайских островов ни один человек ни с одного полушария не рискнул пересечь 30° или 175° западной долготы. От 30° до 175° все было наше — мир, процветание и счастье.
По ту сторону было великое неизвестное. Даже учебники географии моего детства ничего не говорили о том, что по ту сторону. Нас ничему не учили о том, что по ту сторону. Предположения обескураживали. За двести лет Восточное полушарие было стерто с карт и исчезло со страниц истории Пан-Америки. Даже упоминание его в художественной литературе было запрещено.
Наши корабли мира патрулировали тридцатый и сто семьдесят пятый градусы. Только секретные правительственные архивы могут дать сведения о том, какие корабли с той стороны они могли останавливать, но я, сам морской офицер, из служебных преданий сумел извлечь только то, что прошло уже два века с тех пор, как последний раз виднелся дымок иди парус восточнее 30° или западнее 175°. О судьбе провинций, лежащих по ту сторону, мы могли лишь гадать. Вполне вероятно, что они были захвачены военщиной, так стремительно выдвинувшейся в Китае после падения республики и отвоевавшей Манчжурию и Корею у России и Японии, а заодно поглотившей и Филиппины.
Двести шесть лет назад моим знаменитым предком, адмиралом Тарком, была вручена копия указа 1972 года именно китайскому главнокомандующему, и на пожелтевших страницах его дневника я прочел, что судьба Филиппин уже тогда была предсказана китайскими морскими офицерами.
Да, более двух столетий никто не пересекал 30-го и 175-го градусов до тех пор, пока случай не заставил меня пересечь их дважды — туда и обратно — и общественное мнение, возмущенное действующими до сих пор приказами наших давно скончавшихся предков, не потребовало, чтобы мою историю узнал весь мир и чтобы запрет, допускающий существование мира, процветания и счастья только между 30 и 175 градусами, был отменен.
Я счастлив, что стал орудием в руках Провидения и смог приподнять завесу над погруженной во мрак Европой, и что-то сделать для прекращения увиденных мною страданий, деградации и ужасающего невежества.
Я не увижу полного перерождения диких орд Восточного полушария — на это, может быть, уйдет жизнь многих поколений, настолько велико одичание, но я знаю, что труд этот уже начат, и я горжусь той долей в нем, что мои щедрые соотечественники мне предоставили.
Правительству я уже представил полный официальный доклад о своих приключениях по ту сторону тридцатого. В повести я хочу рассказать свою историю менее формально и, я надеюсь более увлекательно; правда, я всего лишь морской офицер и не обладаю ни малейшими литературными способностями, из-за чего возможности мои ограничены. Но меня обнадеживает то, что я пережил самые потрясающие приключения, какие только могли выпасть на долю цивилизованного человека за последние двести лет, и поэтому сами факты, не смотря на качество рассказа, будут держать вас в напряжении до самой последней страницы.
По ту, сторону Тридцатого! Романтика, приключения, чужеземцы, наводящие ужас звери — все волнения и стремительный ход жизни древних, — все, чего были лишены мы все эти скучные дни мира и прозаического процветания — все, все лежит по ту сторону тридцатого градуса, невидимого барьера между тупым, коммерческим настоящим и беззаботным, варварским прошлым.
Какой мальчишка не вздыхал по старым добрым дням войн, революций и мятежей; как я погружался в хроники этих старых дней, старых добрых дней, когда люди шли к местам трудов своих вооруженными, когда они нападали друг на друга с ружьями, бомбами и кинжалами, а улицы были обагрены кровью! Ах, это было время, когда жизнь ничего не стоила; когда человек, выйдя ночью, не знал на каком углу на него нападет грабитель и убьет его; когда леса и джунгли были полны дикими тварями, существовали еще дикари и страны еще были неисследованы.
Теперь же во всем Западном полушарии не найти человека, живущего в нескольких минутах ходьбы или, в крайнем случае, полета от школы. Берлоги самых диких зверей, обитающих на наших просторах, находятся либо на ледяном юге, либо на ледяном севере в государственных заповедниках, где любопытные разглядывают их и кормят хлебными корками из рук без малейшей опасности.
Но по ту сторону тридцатого! Я там был и вернулся обратно; теперь и вы можете побывать там, поскольку это больше уже не считается государственной изменой, наказуемой позором или даже смертью.
Меня зовут Джефферсон Тарк. Я лейтенант морского флота — великого Пан-Американского морского флота, единственного флота, который существует сейчас на земле.
Я родился в Аризоне, в Североамериканских Соединенных Штатах, в 2116 году от Рождества Христова. Таким образом, мне двадцать один год.
Еще в раннем детстве я устал от перенаселенных городов и городских районов Аризоны. Каждое поколение Тарков в течение уже более чем двух столетий представлено во флоте. И флот, и свободные, широкие, безлюдные просторы могучих океанов манили меня. И, естественно, я поступил во флот, начав с рядового матроса, как и полагается, чтобы досконально изучить нашу профессию. Продвижение по службе мое было стремительно, поскольку семья наша, казалось, впитала в себя тайны морского дела и способна была передавать их по наследству. Мы от роду офицеры, и я не исключение в раннем продвижении по службе.
В двадцать лет я уже командовал авиаподводной лодкой «Колдуотер» класса SS-96. «Колдустер» был одним из первых подводных авианосцев, что так великолепно показали себя с первого момента их спуска на воду и обладали при этом бесчисленными недостатками, к счастью, устраненными в более поздних моделях.