Я еще не протрезвел после чибуку. Если то, что сообщил мне Севиас, — правда, то, вероятно, действительно есть шанс найти Нгома Лунгунду. И это, надеялся я, прольет некоторый свет на то, откуда пришло племя, и подскажет мне, как отыскать затерянный город. На Нгома, наверное, есть какие-нибудь письмена, или же внутри окажутся священные предметы, которые помогут мне в поисках. Только и нужно отправиться к горе Думгхе.
Я даже затрепетал от возбуждения. Священная гора племени лемба находится в двух милях от крааля Севиаса. Это красивая круглая гора, покрытая типичными для данной местности круглыми валунами; кое-где на ней встречаются деревья. Местность между краалем и Думгхе — открытая: ни селений, ни других краалей, ни собак, которые растревожили бы лаем все племя. Никаких опасных животных, ни шакальих стай или леопардов-одиночек, да и я был слишком пьян, чтобы по-настоящему их бояться.
Следуя порыву, порожденному пивом чибуку, я решил прогуляться до священной пещеры, единственного места, куда лемба мне ходить не позволяли. Запретное место. В прежние времена непосвященных, посмевших туда отправиться, карали смертью.
Еще несколько часов, сказал я себе, старики будут пить и танцевать. Остальные спят. Никто никогда не узнает о моем походе.
Пещера находится между двумя большими глыбами, отколовшимися от утеса, образующего восточный склон горы. Он покрыт огромными валунами, образовавшимися за тысячи лет в результате ветровой эрозии. Камни, за которыми пряталась пещера, мне когда-то показали и объяснили, что за священной пещерой есть еще одна пещера — еще более священная. Возможно, именно там и содержится Нгома — под охраной, как говорят старики, львов и многоголовой змеи.
Около двух часов ночи — вместе с Тагарузе, моим несгибаемым телохранителем — я пришел к большому дереву мешуна, где в первые дни моего пребывания в селении встретил стража пещеры. Отсюда видны все три тропы, ведущие к пещере. Считалось, что официальный страж всегда на посту, но верилось в это с трудом; во всяком случае, сегодня беспокоиться было не о чем: я видел его на церемонии заклинания дождя, такого же пьяного, как все.
Мы со спутником приостановились, потом двинулись вокруг горы к неровной тропе, ведущей вниз, к пещере. Одной стороной тропа прижималась к скале, с другой была отвесная пропасть глубиной футов сорок. Спуск предстоял опасный; из-под ног в бездну летели камни. Даже Тагарузе выглядел напуганным. Сегодня он явно перешел границу служебного долга. Его, так же как и меня, увлекли байки стариков лемба, однако он уже жалел, что отправился со мной. Человек он неразговорчивый, но в конце концов не выдержал:
— Зачем нам это надо? Что мы ищем?
Я и сам боялся и не ответил.
У каменного склона Думгхе мне послышался за деревьями и кустами какой-то шум. Мы замерли. Один старик рассказывал, что несколько дней назад видел на горе льва, белого льва. По словам старейшин, Нгома всегда охраняют львы. Львы Бога, стражники царя. Мы двинулись вперед, по тропе, которая вела вниз к пещере, к подножию горы; время от времени мы останавливались и прислушивались. Тагарузе вынул из кобуры пистолет и сунул его за пояс. В воздухе стоял какой-то резкий сырой запах. Руки у меня вспотели — от долгой ходьбы и от страха. Тропа неожиданно ушла из-под ног, и только быстрая реакция Тагарузе, схватившего меня за руку, спасла меня от падения в пропасть. Туда лавиной посыпались камни. Снизу уныло откликнулось слабое эхо. Мы остановились и заглянули в ущелье. Я различил очертания последней части спуска — тропу, ведущую с утеса напротив большой каменной стены.
С большой осторожностью мы продолжили путь. Один раз послышался хруст ветвей, один раз крик крупной птицы, а потом — дуновение ветра, и опять стало тихо. Я подумал: не та ли это «райская птица» — существо, которое, по словам Севиаса, тоже охраняет гору Думгхе?..
Мы приблизились к подножию двух каменных утесов. Снова раздался хруст ветвей. В конце концов, могли же лемба и в самом деле поставить сюда какого-то стражника.
Идти тут получалось только друг за другом. Я шагал впереди и светил вокруг фонариком; наконец мы достигли входа в пещеру. Вот, подумал я, Святая Святых лемба. Между валуном и склоном горы оказалась насыпь из щебня. Держа в одной руке фонарь, а другой опираясь на валун, я поставил на камни ногу — обувь у меня была как раз для пустыни. Ничего не увидел. Собравшись с духом, я двинулся в узкий проход, светя перед собой фонарем, но, кроме каменной стены, ничего разглядеть не мог. Зато я кое-что услышал. Какой-то скрежет — то ли кашель, то ли рычание, а потом — погромче — фырканье, которое перешло в оглушительный рев, подхваченный эхом от окружающих скал. Я в ужасе сжал фонарь. Ноги у меня сделались как ватные. Что бы то ни было, подумал я, в него можно выстрелить — ведь у Тагарузе есть пистолет. Я обернулся и увидел, что полицейский куда-то пропал. Я остался один.
Пятясь, я двинулся назад, не желая отворачиваться от источника звука, поднялся по узкой тропе и бросился бежать через поросший лесом склон горы. Звук не отставал — он поднимался через естественную шахту, образованную большими утесами. Рев был ужасный — лев, а может, леопард, а может, кто-то еще. Выяснять нам не хотелось. Мы бежали изо всех сил, пока не оказались у дерева мешуна, где, задыхаясь, уселись. Опускаясь на землю, я почувствовал, как из-под меня что-то метнулось в сторону. Содрогнувшись, я быстро вскочил.
— Что за черт?!
— Змея, наверное, — небрежно заметил Тагарузе.
Кровь у меня застыла. Один из стражников Нгома — двухголовая змея. А я даже самого безобидного ужа боюсь в сто раз сильнее, чем любой кошки на свете — будь то домашний кот или лев. Я задрожал.
— А что там такое в пещере?
— Должно быть, кто-то из предков лемба в обличье льва или леопарда. Или стражи Нгома, львы Всемогущего, стражники царя. Все знают, что они рыщут по горе. Мы совершили ужасную ошибку.
Да, полицейский, несомненно, был прав. Страшная ошибка. Многие годы мне придется о ней сожалеть. Мы не нашли неуловимый и таинственный Нгома Лунгунду — удивительный предмет, который играет столь важную роль в религиозных представлениях африканского племени лемба, но события той ночи круто изменили всю мою жизнь и заставили начать поиски, закончившиеся спустя много-много лет.
2
ЗНАМЕНИЕ ЕГО ВЛАСТИ
— К сожалению, это подделка.
С Рувимом мы только что познакомились. 1992 год, прошло пять лет после приключений у пещеры в горе Думгхе. Мы сидели в моем сводчатом кабинете в Иерусалиме, в Старом городе. От пожелтевшего документа, разложенного на столе, казалось, исходило таинственное свечение.
Рувим Бен-Арье — финансист и торговец алмазами, ортодоксальный еврей и весьма неортодоксальный человек. Живет он в основном в Иерусалиме, но у него есть дома в Париже, Лондоне и Майами. Он высокий, стройный, носит бороду. Сначала я обратил внимание на его глаза. Это нечто. Он вообще — нечто. У него есть жена — приветливая красавица по имени Клара, вызывающая всеобщее восхищение, и призвание, которому он посвятил всю жизнь. Его миссия совершенно проста и недостижима: изжить ненависть к евреям. Победить антисемитизм раз и навсегда. Только-то и всего.
С ненавистью к евреям Рувим знаком не понаслышке. Почти все его ближайшие родственники погибли в Треблинке.
Рувим, который лет на десять старше меня, родился в Голландии в 1935 году. Во время нацистской оккупации он три года прожил на чердаке у соседей. В 1945-м он наконец смог оттуда выбраться и узнал, что стал сиротой. Чуть позже, в том же году, его усыновили богатые бездетные родственники матери; они его и вырастили. В начале пятидесятых они умерли и оставили ему свое состояние. Рувим изучал химию во Франции, несколько лет занимался, как и его отец, ювелирным ремеслом, а в 1953 году переехал в Израиль.
Когда мы познакомились, он уже успел повоевать в трех арабских войнах: Синайской кампании 1956 года, в Шестидневной войне 1957 года и войне Судного дня 1973 года.