Затем менее официально добавил:
- Володя, ты?
- Я!
- Чего молчали трое суток, не выходя в эфир?
На том конце связи наступила, казалось, недоуменная пауза. Голос в эфире осторожно ответил:
- Мы? Молчали?
- Да. Вы не выходили на связь трое суток. Оттого нас и послали в этот квадрат: проверить, что у вас произошло.
На этот раз пауза затянулась. Вертолёт, сделав вираж, завалившись набок, пошёл на снижение.
Витя дублировал маневр вместе с командиром. Николай лихорадочно отключал системы полёта. Двое учёных прильнули к иллюминаторам, по-прежнему держа под мышками старые секретные документы.
Голос в наушниках приобрёл оттенок какой-то настороженности:
- А ты ничего не путаешь, Андрей? О какой потери связи ты говоришь? Мы только вчера были в эфире с материком. И час назад я общался с Норильском. Сейчас на связи Нарьян-Мар.
Андрей уставился в обзорное фронтальное окно, откуда на них надвигалась земля.
- Какое сегодня число? – спросил он, снижая машину к взлётной площадке. Владимир на том конце назвал дату. Всех пятерых в салоне вертолёта едва не подкинуло на месте.
- Какое? – переспросил Андрей, уже начиная смутно догадываться. Дежурный оператор повторил.
Витя охнул и откинулся в кресле. В кабине возникла давящая грудь, пронзительная и звенящая тишина.
Их не было в ЭТОМ мире ровно трое суток.
…И над всем над этим где-то в вышине свинцовых туч, в развернувшейся червоточине тоннеля Эйнштейна – Розена за ними по-прежнему продолжали следить ГЛАЗА неведомого и могущественного Разума.
Они следили и, казалось, улыбались.