онимаешь, у нее никого.... - Не нужно. И у... нее... есть Ты. - добродушная улыбка снова залила лицо Азраила. Варя, глядя на гостя, стояла молча, еле сдерживая волнение; Михаил, поглядывая то на Варвару то на нового друга, уже хорошо поддатый, хотел, все-же, разузнать еще: - Как зовут? Ты понимаешь? - Да. Мое имя ...Азраил. Варвару залил румянец, и она отвернулась, широко открыв глаза. - Диво, да и только! - сибиряк весело расхохотался, - Варька, нет, ну ты глянь! Азраил с Михаилом! Вот так встреча! Но Варвара, спешно утерая выступившие слезы, развернулась к двери и пулей вылетела на улицу. - Что это с ней?.. Ай, да и ладно; кто их, девушек, разберет! Давай еще выпьем. Хозяин, было, потянулся за стаканами, но обнаружив, что гость не притронулся ко второй, отставил бутыль в сторону. В его голове, еще с утра, зрела мысль, которая, теперь уже, не могла усидеть внутри. Сибиряк завел: - Слушай, оставайся с нами на зимовку, а? - глаза горели водкой, и он твердо смотрел в лицо гостю, - Тут все есть: охота, рыба; я дам тебе ружье, снасти; у тебя будет своя лошадь, - кобыла Жанка, - я подарю тебе ее! Да и Варя... Ты же заметил, как она на тебя смотрит?.. Подумай, мой юный друг, подумай. Я же знаю, что ты от чего-то бежишь.. я ведь и сам бежал, когда-то... Глаза Михаила наполнились слезами, но сибиряк не давал упасть ни одной. Все так-же, пристально, глядя на нового друга, он, терпеливо, ждал ответ. Азраил, неожиданно, отвернулся от собеседника, вслушиваясь в сторону улицы; сибиряк это заметил, но его пьяный слух ничего ему не сообщал. Еще мгновение и гость резко встал со стула, так-же пристально вслушиваясь в лес. - Что ты слышишь, Азраил? Что там? Варя?! Где Варя? - в глазах Михаила показался страх. - Там ... что-то... зверь. С улицы, в дом, ворвался пронзительный крик девушки. Азраилу потребовалась секунда, что бы оказаться на пороге. Его взгляду предстала картина: Белая, - как первый снег, что лежал под ногами, - Варвара, стояла у входа в конюшню, в десяти шагах от порога; рядом с ней, встав на задние лапы, возвышался огромный медведь. Они смотрели друг другу в глаза, и никто из двоих, по разным причинам, не решался на что-то еще. Азраил поднял руку, будто в преветствии, и его голос, без злости, громоподобно окликнул зверя на древнем языке: - И ши сы Кату! Амиар ку Азраэл! Алаир кай ри! Медведь, с первых сказанных слов, переключился на крепкого, бородатого мужчину, который явился и говорил в его сторону. Полностью оставив без внимания обомлевшую, еле живую, девушку, грузно упав передними лапами на землю, мордой в сторону Азраила, мишка направился к нему. Мужчина, скинув куртку на снег, не заставил медведя за ним гоняться; отойдя от дома на несколько шагов, он был готов принять бой. Такое спокойствие, невозмутимость и явное отсутствие страха, были не присущи людям, с которыми довелось встречаться медведю; любопытство зверя, мгновенно, сменила ярость. Более не царемонясь, медведь бросился на свою жертву. Сгруппировавшись, упершись задней ногой в почву, Азраил, одной рукой, схватил налетевшее животное за массивное ухо, не давая себя укусить; а второй, сжав ладонь в кулак, стал безупречно парировать удары передних лап. Медведь взревел от боли и неожиданного бессилия; орошая лицо и голую грудь человека слюной, он продолжал наносить удары. Но соперник не желал отступать. Сжав ухо зверя еще сильней, мужчина прижал его морду к земле, заставив мишку пустить передние лапы на то, что бы пытаться встать, и, приблизившись лицом к морде, почти шепотом, сказал, глядя животному в разъяренные глаза: - Кату, араис ка у ии, - что значило: "медведь, я верю, что ты можешь сильней" Почти бездыханной Варе, и молча стоявшему на пороге Михаилу, казалось, что это сон; Варвара, обреченно, смотрела на происходящее во дворе, и на ногах ее держало лишь то окаменение, которое охватило девушку в первую секунду их встречи с медведем. Михаил-же, в этот тяжелый, неправдоподобный, момент, поочередно, вспоминал Бога и водку; Одного из них моля о немедленной помощи, а другую - браня и виня, до последнего сомневаясь в происходящем. После сказанных медведю слов, Азраил грубо одернул руку, державшую ухо. Огромный зверь, почувствовав свободу, взлетел на задние лапы; оценив свое приимущество в росте, мишка воспрял с новыми силами. Набросившись стоя, - обезумевший, ревущий, - он накрыл собой мужчину почти полностью, неистово пытаясь запустить в него огромные когти или клыки. Азраилу эта борьба доставляла только интерес. Спустя секунды возни, отражая атаки зверя и выбрав удачный момент, мужчина, изо всех сил, что были в руках, открытыми ладонями, ударил медведя в грудь. Удар был неимоверной силы, но расчитан на увечия он не был. Косолапый, пролетев несколько метров, упал брюхом вверх. Растерянно пытаясь понять, что с ним, только что, произошло, животное замерло, растопырив огромные лапы. Опомнившись, медведь вскочил на все четыре и, удивленно посмотрев в сторону своего соперника, дал деру в лес. В доме, за деревянным столом с остатками еды и водкой, сидели пожилой мужчина и молодая женщина. Лица их, окутанные страхом и сомнениями, выглядели теперь иначе, нежели перед недавним обедом. В дверь вошел Азраил, одевая на себя старую робу: - Зверь... слышал лошадей. Он чувствовал.. любопытство. Пройдя всю комнату, мужчина оперся плечем о теплую лежанку. Варвара, пропустив смысл слов мимо внимания, подняла мокрые глаза на своего спасителя; Михаил, по прежнему, иступленно молчал, глядя в никуда. - Как это возможно, скажи... ты бился с ним... ты был сильнее его, - сильнее взрослого медведя. Это сон, Азраил? Мне снится это, как снилось и твое имя последние месяцы; ответь мне, прошу тебя, - голос девушки, будучи скорее шепотом, еле звучал. Древнейший из людей, вопреки безграничному опыту, не знал теперь, что ей сказать. Смогут ли эти, плохо знакомые ему, слабые духом, люди, в полной мере, понять величие его сущности, не лишившись рассудка? Смогут ли они, услышав правду, не возненавидеть, - гонимые страхом, - того, кто никак не вписывался в устоявшиеся нормы жизни? - Почему ты молчишь. Кто-же ты, Азраил, скажи! - Я тот, кто был... первый здесь. Мужчины - моя кровь... я пробудился, спустя... время. После этих слов Михаил вголос опомнился; но его взгляд, давиче обезумевший от увиденного, все еще блуждал по комнате, движимый непониманием произходящего. Сибиряк попытался собраться окончательно. Ему это, с трудом, удалось и он заговорил: - Я видел... это не сон, я не пьян, уже. Но как? Как.